 Жил-был старик со старухой. Пришел час: мужик помер. Осталось у него семь сыновей-близнецов, что по прозванию семь Симеонов.Вот они растут да растут, все один в одного и лицом и статью, и каждое утро выходят пахать землю все семеро. Случилось так, что тою стороной ехал царь: видит с дороги, что далеко в поле пашут землю как на барщине — так много народу! — а ему ведомо, что в той стороне нет барской земли.
Приходит к ним конюший, спрашивает: — Что вы за люди такие есть, какого роду и звания? Отвечают ему: — А мы такие люди, мать родила нас, семь Симеонов, а пашем мы землю отцову и дедину. Воротился конюший и рассказал царю все, как слышал. Удивляется царь.
— Ну, — говорит царь, — отвечайте: к какому мастерству кто способен, какое ремесло знаете? Выходит — Я, — говорит, — могу сковать железный столб сажон в двадцать вышиною. — А я, — говорит второй, — могу уставить его в землю. — А я, — говорит третий, — могу взлезть на него и осмотреть кругом далеко-далеко все, что по белому — А я, — говорит четвертый, — могу срубить корабль, что ходит по морю, как по суху. — А я, — говорит пятый, — могу торговать разными товарами по чужим землям.— А я, — говорит шестой, — могу с кораблем, людьми и товарами нырнуть в море, плавать под водою и вынырнуть где надо. — А я — вор, — говорит седьмой, — могу добыть, что приглядится иль полюбится. — Такого ремесла я не терплю в своем царстве-государстве, — ответил сердито царь последнему, седьмому Симеону, — и даю тебе три дня сроку выбираться из моей земли куда тебе любо; а всем другим шестерым Симеонам приказываю остаться здесь.
Тогда приказал царь второму Симеону вставить железный столб в землю. Симеон второй, недолго думая, поднял и упер столб в землю. Затем Симеон третий взлез на этот столб, сел на маковку и стал глядеть кругом далече, как и что творится по белу свету; и видит синие моря, на них, как пятна, мреют корабли, видит села, города, народа тьму, но не примечает той чудной царевны, что полюбилась царю. И стал пуще глядеть во все виды и вдруг заприметил: у окна в далеком тереме сидит красавица — Видишь? — кричит ему царь. — Вижу. — Слезай же поскорее вниз и доставай царевну, как там знаешь, чтоб была мне во что бы ни стало! Собрались все семеро Симеонов, срубили корабль, нагрузили его всяким товаром, и все вместе поплыли морем доставать царевну по-за сизыми горами, по-за синими морями. Идет по острову, приходит в город и на площади пред царевниным теремом забавляется с котом ученым, сибирским: приказывает ему вещи подавать, через плетку скакать, немецкие штуки выкидывать. На ту пору царевна сидела у окна и завидела неведомого зверя, какого у них и не водилось отродясь. Тотчас же посылает прислужницу свою узнать, что за зверь такой и продажный али нет? Слушает Симеон красную молодку, царевнину прислужницу, и говорит: — Зверь мой — кот сибирский, а продавать — не продаю ни за какие деньги, а коли крепко кому он полюбится, тому подарить — подарю. Так и рассказала прислужница своей царевне, а царевна снова подсылает свою молодку к Симеону-вору: — Крепко, мол, зверь твой полюбился! Пошел Симеон во терем царевнин и принес ей в дар кота своего сибирского; просит только за это пожить в ее тереме три дня и отведать царского хлеба-соли, да еще прибавил: — Научить тебя, прекрасная царевна, как играться и забавляться с неведомым зверем, с сибирским котом? Царевна позволила, и Симеон остался ночевать в царском тереме. Благодарит Симеон за хлеб-соль, за угощенье и за ласки и на третий день просит царевну пожаловать к нему на корабль, поглядеть на устройство его и на разных зверей, виданных и невиданных, ведомых и неведомых, что привез он с собою. — Там много зверей разных и красивых; какой тебе полюбится, тот и твой! А всех одарить, кому что полюбится, — и нянек, и прислужниц — не можем. Царевна согласна и приказывает нянькам да прислужницам подождать ее на берегу, а сама идет за Симеоном на корабль глядеть дива дивные, зверей чудных. Как взошла — корабль и отплыл и пошел гулять по синему морю.
Снарядили корабль, и погнался царский корабль за царевной. Чуть мреет далече — плывет корабль Симеонов и не ведает, что за ним царская погоня летит — не плывет! Вот уж близко! Как сошли они на берег, народ стал кричать и шуметь, а царь поцеловал царевну во уста сахарные, повел во палаты белокаменные, посадил за столы дубовые, скатерти браные, угостил всякими напитками медовыми и наедками сахарными и вскорости отпраздновал свадьбу с душою-царевной — и было веселье и большой пир, что на весь крещеный мир. А семи Симеонам дал волю по всему царству-государству жить да поживать привольно, торговать беспошлинно, владеть землей жалованной безобидно; всякими ласками обласкал и домой отпустил с казной на разживу. Была и у меня клячонка — восковые плечонки, плеточка гороховая. Вижу: горит у мужика овин; клячонку я поставил, пошел овин заливать. Покуда овин заливал, клячонка растаяла, плеточку вороны расклевали. Торговал кирпичом, остался ни при чем; был у меня шлык, подворотню шмыг, да колешко сшиб, и теперь больно. Тем и сказке конец!
Художник И. Большакова |
— Такого чуда не слыхивал я! — говорит он и тут же посылает сказать семи Симеонам, что он ждет их к себе в терем на услуги и посылки.
старший.
свету творится.
Вот на другой день царь собрал бояр своих и воевод и весь народ, приказывает семи Симеонам показать свое уменье. Старший Симеон, недолго мешкая, сковал железный столб в двадцать сажон вышиною. Царь приказывает своим людям уставить железный столб в землю, но как ни бился народ, не мог его уставить.
царевна, румяна, белолица и тонкокожа: видно, как мозги переливаются по косточкам.
Едут, едут между небом и землей, пристают к неведомому острову у пристани.
Царь ждет не дождется царевны. Приходят няньки и прислужницы, плачутся, рассказывая свое горе. И распалился гневом царь, приказывает сейчас же устроить погоню.
