Сказка о Борще-Богатыре часть 12

В это время в городе свершалось задуманное Соловцом – падали ряды кирзунские в глубокую западню, а горожане били их со стен. Копошилось войско в яме, как черви, и не было кирзунам спасенья.

Заметил это Баргур и закричал на своих соратников:

— Стойте, бесы! Русские нам ловушку устроили! Уходи их ворот, спасайся за стенами!

Да было уже поздно – тысячи воинов кирзунских уже покоились в яме. Раздавались оттуда крики да ругательства. А жители Опорска со стен осыпали их стрелами да потешались над нечистыми – как ловко их Соловец провел!

Но в этот момент остановил Баргур свой шатер у самых ворот, пред самою западнею и вышел смелый пред городом. Закричал:

— Эх, Соловец! Обманул ты меня! За это не будет тебе пощады от меня! Вызову я сейчас силу великую, силу волшебную и сотру ваш Опорск с лица земли!

А Соловец слушал это со стены да посмеивался:

— Не бывать такому, толстый Баргур! На ваше колдовство найдется у нас мастерство! Есть у нас такой хороший молот, что и никакие колдуны не спасут! А ну, ребята, стрельните-ка в эту толстую харю еще стрелами да камнями, чтоб бежал до своей земли кирзунской!

Посыпались тут из многих орудий камни, но хитрый Баргур уж отошел дальше и сидел без опаски. Оставалось еще сотни три солдат у Баргура, что не успели в яму свалиться, и сейчас сидели на своих лошадях и ждали команды.

Шепнул что-то Баргур на ухо своему магу, тот вышел, достал свой волшебный кувшинчик и стал пританцовывать в колдовском обряде, а все за ним наблюдали.

И тут, как по мановению руки божественной, выросли пред шатром Командующего кирзунского десять храбрых русских воинов с мечами да с палашами, а впереди стоял сам дед Сивошка.

Жители Опорска, видя такие чудеса, все ахнули единой грудью.

Колдун же кирзунский даже не ухмыльнулся, словно не заметил, поводил он рукой в воздухе и откуда не возьмись возникли пред ним десять всадников, десять страшных слуг Звездного Пояса Марусса Девятиглазого!

Стояли они в черных одеждах, с кривыми саблями в руках, одежда на них искрилась, а из глаз их красный огонь шел!

Довольный Баргур сказал Соловцу:

— Ну, что храбрый купец, теперь ты видишь, какова сила нашей империи? Сейчас твоих дружинников мои волшебные всадники живьем скушают и даже одежды не выплюнут!

Но вышел тут дед-Сивошка перед ним и начал говорить:

— Ты, Баргур, поедатель кур, вина пивец, да все ж не молодец! Чтобы стать молодцом, надо быть добра творцом, а ты злой! И всадники твои злу служат, а против зла всегда сила добрая отыщется, и против добра никакое зло не устоит!

Посмотрел Баргур на Сивошку да ка-ак рассмеется:

— Ой, что это за муха жужжит тут передо мною? Это ли сила ваша? Эй, колдун, испепели его!

Кирзунский волшебник руки вытянул, пальцы растопырил и взорвались молнии в небе, обрушились на наших смелых дружинников громы и ветры. Но не сплоховал Сивошка, он из-за пазухи порошок чудодейственный вынул, рассыпал под ногами, и выросли горы каменные и сдержали вражеский порыв!

Отошел колдун на шаг и моргнул своему кувшинчику, исчезли и громы и молнии, исчезли и горы. Нагнулся колдун к кувшинчику и пошептал что-то, оттуда полезли змеи ядовитые, да злые, шипели, извивались и к воинам нашим подбирались, норовили ужалить, да ядом отравить.

Сивошка же даже глазом не моргнул, только дунул свой порошок на ладошки да приговаривал:

— Вот идет несчастие, вот ползет змеюшка, выйди-ка на помощь нам индийская зверюшка, отринь злых гадов от наших воинов!

И вдруг, из рукава сивошкиного, появился коричневый зверек, шерстка на нем мохнатая и гладкая, а сам он юркий да проворный. Прыгнул зверек заморский, запищал-заверещал, да стал ловить быстрыми лапками тех змей. И не прошло и полминуты, как он всех гадов ползучих ловко передушил!

Отбился Сивошка и в этот раз!

А люди опорские во главе с Соловцом наблюдали эдакие чудеса со стен и диву давались – вот какого смышленого деда отыскал Алешка с друзьями!

Все смотрели на диковины, двумя волшебниками вытворяемые, и Баргур и Алешка, и кирзуны и русские. И все ждали, что ж еще будет? Какие еще хитрости придумают оба чародея?

Тут кирзунский маг закрутился волчком, заерзал, затоптался на месте, словно конь ретивый, и низвергнул на Сивошку целое облако черных злых пчел. И было тех пчел количество несчетное, тьма тьмущая!

Летели пчелы роем невиданным, жужжали так, что оглохли все вокруг, выставляли свои черные жала и грозили верной гибелью!

Но Сивошка и в этот раз не струсил, не оплошал.

Прыгнул он вверх, намного выше своего роста и на том месте, где он мгновение назад стоял, образовался столб серого дыма, дыма терпкого, густого, коптильного, словно кто целый лес черемуховый поджег.

И наткнулась пчелиная стая на дым, и попадали все пчелы замертво!

От такого дива аж захлопали жители Опорска! Ай да Сивошка, ай да чародей!

А Соловец стоял на стене городской и ухохатывался:

— Немощен твой колдун, Баргур! Не берет сила ваша против нашей!

Отошел колдун кирзунский к Баргуру и сказал:

— Моя сила сильна, да у русских маг сильнее, отправляй в бой Всадников Черных, только на них надежда.

Рассвирепел Баргур, зубами заскрипел, челюстью затрещал и крикнул он всадникам:

— Их десятка всего пред вами, топчи их, секи, бей!

И кинулись страшные всадники на наших ребят.

Не устрашились опорские воины, стояли в руках мечи сжимая, а дед-Сивошка только и успел им сказать:

— Вот, ребята, вам порошок, не боись и бей их в бок!

Осыпал снова дружинников с ног до голов порошком своим дивным, и стала их сила вдесятеро сильнее прежней.

Бились они с волшебными всадниками и всех их положили! А Алешка-молодец еще и сплясал вокруг тел убиенных врагов.

И тут заплакал колдун кирзунский, пал на колени, закрыл глаза руками и начал причитать:

— Ой, вы русские, что за народ такой! И колдовство их не берет, и чародейство, и топор не сечет и меч не режет! Погибаю я от вашей силы!

И тут же упал и превратился он в грязную лужу. И остался только сизый дымок от его прежнего могущества.

И тут раздался мощный крик богатырский из города, узнали все в этом крике голос воеводы, голос витязя славного, Борща Ивановича. Кончилось колдовство кирзунское, встал он с постели, оправился, вышел на стены вместе с горожанами и призвал всех добивать врагов.

Зашумели люди русские, вдохновились, открыли ворота и выбежали все из города. Тех, кирзунов, что с Баргуром оставались, побили всех, а кого не побили, те бежали в трусости.

Сидел Баргур один в своем кресле, не жив не мертв от страха и думал, что ж теперь с ним будет?

Подошел к нему Борщ Иванович. Но тут и Соловец подоспел и сказал ласково на ухо воеводе:

— Ты пока почивал, Борщ, этот лиходей всем грозился наш город уничтожить, да еще хотел жену твою, Ксению, себе в жены забрать…

Услыхав такое, налился Борщ Иванович лютой злобой, схватил Баргура за бока, поднял над собою да с такой силищей трахнул его оземь, что толстый Командующий и дух испустил! Так и кончилось его командование!

Поймал Борщ Иванович какого-то кирзуна, чудом уцелевшего, и сказал ему:

— Иди на землю свою, нечистую, да скажи императору своему Маруссу подлому Девятиглазому, что не видать ему удачи на земле русской!

Возликовал весь народ опорский от такой победы! Стали убирать мечи, да луки, ножи да стрелы, орудия прятать, да столы выставлять и готовиться к великому празднику.

На площади накрыли столы скатертями расшитыми, поставили кубки с вином, блюда с лакомствами да еще кой-какой еды несчетно!

И пировали и гуляли и плясали люди русские целую неделю!

Во главе стола восседал воевода с женой-красавицей Ксенией, и не болели больше его крепкие зубы. Благодарил Борщ Иванович жителей своих за геройство и отвагу, целовал друзей своих, а особо Соловца, что в час годины и нужды не испугался, а смелостью и хитростью город спас!

И пили Алешка-молодец с дедом-Сивошкой вино сладкое, и угощались дружинники и жены их, и дети, и братья и дядья, и бабки и тетки, и племянники и внуки, да и просто знакомцы. А потом еще коих на улице видели радостных, да шатающихся от хмеля.

Ничего, сегодня праздник великий у Опорска-города, сегодня счастье и радость! Сегодня не грех и чашу хмельную испить, не каждый же день!

Был и я на том празднике, радовался да плясал, ел лепешки сладкие, да мясо жареное, пил меды сахарные, да квасы кислые, да к вечеру так упился, что и не помню, было это все или не было, может, и выдумал кто, а может, и правда. Не мне решать, думать и гадать, а вам желаю радоваться, да смеяться, да в счастье поживать!