Пока Соловец-молодец толстого Баргура на стенах вокруг пальца обводил, причалила к другому берегу острова Опора лодочка. Тихо плеснула водичка речная и скрипнули уключины. И вышли из лодочки десять смельчаков во главе с Алешкой и колдуном Сивошкой.
Выгрузились на берег родной и стали думать, как в город пробираться. Решили двумя тайными отрядами идти вкруговую и проникать к Борщу под покровом ночи. Но сначала снарядить разведку к стенам городским и что там творится проследить. Волновались воины перед опасным делом.
Только дед один не волновался. Бегал вокруг дружинников и все прибаутками сыпал:
— Вот речка Ус, а в ней налим, кто смелее и я с ним! Ай, Алешка!
— Подожди дедушка родимый, не до шуток нам сейчас, город близок.
Стали поисковики к разведке в город готовиться, оружие налаживать, стрелы подтачивать. А дед Сивошка не унимается, как ребенок малый, прыгает да прихохатывает:
— Ивушку сломаю, нитку примотаю, крючок прицеплю и налима словлю! Ай, Алешка, хочешь налима? Сладкого печеного?
Разозлился Алешка не на шутку и как цыкнет на волшебника:
— Ну, что ты, дедушка, голову-то нам морочишь? Какой тут налим к черту? Там, небось, родители мои да родственники погибают, а я тут рыбалкой баловаться буду? Сядь, дед, не мельтеши перед глазами!
Совсем обезумел колдун, слов Алешкиных не слышит, а все по берегу носится и приговаривает:
— Чую налима, чую! Ай, сладкий, ай плывет! Рыбка, рыбка не плыви так шибко!
Заволновались дружинники, никак дед одичал в лесу, и разум совсем потерял в близости людей? Что-то не бывало такого за ним, пока в дороге были. Как бы все его колдовство не растерялось. Рассуждают ребята между собой:
— Надо бы колдуна поймать.
— И связать его, чтобы не натворил чего!
— Там уж до города на горбах своих дотащим, бес с ним.
А дед Сивошка бесшумно как подскачет к ним, как двинет по затылку одному дружиннику. И зашипел на воинов, словно уж лесной:
— Лбы вы осиновые, бегом в укрытие, лазутчики здесь!
Попрыгали воины с мест, кинулись в кусты и на землю упали.
А перед ними вдруг такая картина образовалась. Вода речная взбурлилась, заволновалась и вышли из воды три существа непонятных. Вроде люди, а вроде рыбы, ноги две, руки две, а головы щучьи и хвосты сзади плавниковые. И все чешуею блестят.
Вышли, отряхнулись от капель и к лодке направились. Осмотрели лодку, пощупали песок рядом. Потом погурлыкали что-то непонятное на неведомом наречии и по сторонам оглянулись, вроде ищут кого.
А у дружинников дыханье в груди заглохло – такой ужас проник в души. Никто из них отродясь ничего подобного не видывал. А Сивошка-то иж-ты, какой прозорливый, беду вовремя учуял.
Чудища из реки походили еще немного, один песку черпнул горстью, понюхал. Не вынюхал, видать, ничего опасного и своим что-то прокурлыкал. А затем эти полурыбы-полулюди обратно в воде скрылись, даже пузырей не осталось.
Вылезли из укрытия дружинники, бледные, как ватрушки у плохой хозяйки.
— Ну, дед, выручил ты нас, спасибо тебе огромное!
— А что ж ето за образины такие были?
А колдун как ни в чем не бывало уселся на песочек и бородку почесывает:
— То, ребятушки, были слуги Маруссова Пояса – Всадники Черные. Видать, про меня прознали и хотели встретить.
— Да какие ж это всадники? Чем они в седле-то держатся?
— Ой, нет с вами сладу! Да они в кого хошь превращаются! Только не все это были Всадники, где-то остальные рыщут. Надо бы нам отседова убираться. А вот эти черти нам урок дали, что сыщут нас везде, если что не придумаем.
Собрались дружинники быстро и в лес ушли, думая по пути, как свою разведку ловчее и сноровистее исполнить.
Вышли молодцы к дорогам, что ведут в город-Опорск и притаились в кустах.
Вот он родной город, близко так, что стрела долетит.
А под стенами ордой расположилось войско кирзунское, с шатрами да кострами, с обозами да рабами. И вроде тихо все да мирно, но только кажется так.
Строились полками кирзуны и готовились в город входить, в этот момент и Алешка готовился в разведку идти.
Он обвязался ветками да соломой, да листьями обсыпался, и пополз к стенам городским разведать, что там да как.
Долго был Алешка в разведке, да не долго ждать его пришлось дружинникам, все сердца извели в ожидании тоскливом.
— Беда, други мои верные, – закричал Алешка товарищам – беда!
Те давай расспрашивать, что за беда такая?
Рассказал им Алешка, что кирзуны решили в город входить, что отворил им Соловец ворота, предал.
Опечалились воины, в бороды грусть свою прячут, видать, судьба такая – родину потерять. Один только Сивошка не грустит, хлопает себя по коленкам да приговаривает:
— Ай, да купец, ай да Соловец! Настоящий молодец!
Подумали воины, что опять что-то со старичком неладное творится. Тут горе такое, а он улыбается! Очень уж обозлились на колдуна мужики и решили идти вдесятером в город, хоть какую-никакую, а преграду кирзунам учинить и биться до последней капли крови.
Но остановил их дед-Сивошка и говорит:
— Купец-Соловец хитрость придумал, я сердцем чую, не предаст он города! А нам с вами, ребятушки, надо тихо и незаметно к шатру командира кирзунского пробраться и там битву последнюю учинить!
Точно ополоумел дед!
А сами смотрят на ворота городские и диву даются!
Кирзунские полки входят в ворота с флагами да вымпелами и пропадают там, словно их корова слизывает. А дед-то сидит и улыбается:
— Вот, мужички, и подтверждение сердцу моему – все полки в город зайдут, а последним шатер Командующего въезжать будет, вот тут нам и удача будет военная. За мной, соколики! Не боись!
И тут достал из-за пазухи какой-то порошок и осыпал он смелых воинов, и превратились они в прозрачных и невесомых, и даже друг друга не видели. А старичок моргнул-мигнул, рукой крутанул, и вмиг взлетели они, словно птицы, и к шатру кирзунского командира полетели.