В далекой сказочной стране, среди необозримых черных болот стоят три
холма, снизу доверху поросшие белыми березами. На этих трех холмах лежит
Белый город, и живет в нем веселый и добрый народ. Трудятся они, добывая
мед, ткут холсты и варят железо. А правит городом премудрая княгиня Ольга.
Жители Белого города любят свою правительницу за государственный ум,
доброту, веселый нрав, а еще любят они Ольгину дочку Полину, и называют —
наша принцесса.
Бывало, сидит Полина у окошка дворца, ягоды для варенья перебирает, читает
или вышивает салфетку, а мимо окон идут добрые люди, здороваются.
— Здравствуй, Поленька. Здравствуй, наша труженица и красавица.
И Полина им отвечает: «Доброго вам утра, счастливого дня».
Идут дальше по своим делам люди и между собой разговаривают.
— И голосок у неё серебряный.
— И сердце золотое.
В Белом городе бело от берез, светло от веселых глаз и добрых улыбок. А
вокруг города крепкая каменная стена, ворота в которой открываются только
днём. Почему? Да, потому что есть у Белого города враги.
В черных болотах, что лежат вокруг белых холмов, живут злобные болотные
карлики — гномы. Они ненавидят Белый город лютой ненавистью. И пуще всех
болотный владыка Охломыст.
Вот и сейчас сидит он на самом верху в своей Черной Железной Башне,
смотрит в подзорную трубу и скрепит зубами от злости.
— Веселятся. Улыбаются. Ну, и город. Что ни дождь — то радуга, что ни
день — то радость. Кто-то новый дом построил — у них праздник, кто-то платье
новое сшил опять веселье. Смотреть противно.
Рядом с болотным владыкой маются от безделья два его сынка, близнецы —
Бикеня и Кикеня, с вопросами пристают.
— А что такое праздник, папаша?
— Да, что это?
Отложил Охломыст подзорную трубу, пощелкал себя по лбу, сосредотачиваясь.
— Праздник, это когда все веселятся. Вырядятся и гуляют по городской
площади. Тьфу, гадость какая.
Кикеня взял подзорную трубу, понаблюдал за радостными людьми.
— А, может, это хорошо?
Бикеня, которому все не удавалось в папашину подзорную трубу посмотреть,
рассердился.
— Другим радоваться — это плохо, Кикеня. Гулять да распевать только нам
положено — мне, тебе, да папаше нашему, великому болотному князю Охломысту.
— Умен ты, Бикеня, — похвалил его Охломыст.
Тут сын решил, что раз у папаши хорошее настроение, то пора что-нибудь
выпросить.
— А дайте мне папаша в трубу подзорную подглядеть, что там, в Белом городе
люди делают.
Кикене хотелось, что бы брат продолжал ему завидовать и спрятал подзорную
трубу за спину.
— Да зачем на это безобразие смотреть? Сходи лучше на конюшню, накажи
кого-нибудь, развлекись.
— Сам наказывай, а мне надоело! Лучше я на Белый город посмотрю.
— Нет, я!
Охломыст поморщился от крика.
— Тихо, тихо. Этот город у меня как бельмо на глазу. Не будь я Охломыст,
если этот город не погублю.
Братья отвлеклись от ссоры, переглянулись.
— И правильно. Погубить его!
— Разорить, сжечь!
От радостного возбуждения Охломыст раскинул в стороны тощие руки.
— А жителей всех, всех до одного, моими рабами сделать.
Братья слушали папашу с открытыми ртами, от жадности у них по подбородку
текли слюни, и каждый свою мечту рассказывал.
— И станут Белые холмы подчиняться Черному болоту. Ха-ха!
— И будут людишки с утра до вечера без радости трудиться, на наше
обогащение. Ха-ха!
Тут Бикеня слюну вытер и серьезно спросил.
— Ой-ёй-ёй. Погодите, погодите, папаша. А как же Белый город разрушить,
если к нему никак не подойти? Стоит вокруг города стена непреступная, а все
ходы и выходы стража зоркая стережет?
Кикеня испугался, хохотать перестал.
— Это точно. Распознают нас в раз и ни за что не пропустят.
Хитро сощурился Охломыст.
— Пропустят. Да еще ворота откроют и как дорогих гостей пригласят.
Удивились братья.
— Да, как же это?
— Ой, чёй-то вы папаша, такое приятно-гадостное задумали?
Болотный владыка Охломыст заухал филином. Это он так смеялся.
— Задумал я давным-давно, да только время тогда не пришло, а сейчас в
самый раз. Много лет тому назад бабка моя, болотная ведьма, рассказывала мне
про дурман-траву. Растет она на высоких кочках гнилого болота и силу имеет
страшную.
— Как так, трава, а имеет силу? Чудно.
— Не мешай, Кикеня! Так вот, листья ее испускают коварный дух. Дух,
дурманящий и зверя, и птицу, и жука, и паука. А того, кто отведает этих
листьев, ждет медленная- медленная, но страшная гибель.
— Ого! — Сказали оба брата. — Вот это по-нашему, по болотному!
А Охломыст продолжал говорить, мечтательно глядя на ржавую стену напротив.
— Тот, кто попробует дурман- траву, самостоятельно от нее не отвыкнет, и
без чужой помощи из плена не вырвется. Вот эта самая дурман-трава откроет
перед нами ворота Белого города.
Повелел Охломыст своим верным гномам отыскать в гнилом болоте, на высоких
кочках дурман-траву. Нарвать её листьев, насушить и стереть их в порошок. А
из порошка и меда диких пчел слепить конфетки-горошинки: красные, желтые,
синенькие, зеленые, то есть веселенькие ядовитые конфеты.
Сделали гномы так, как приказал им повелитель. Налепили конфет и положили
сушиться на ржавый стол в кухне.
Охломыст, никому не доверяя, сам конфетки с кухонного стола в красивую
коробку перекладывал. А тут вошли на кухню Кикеня и Бикеня. Глаза их от
жадности загорелись, руки сами к конфеткам потянулись.
— Ой, какие, разноцветные!
— А душистые-то, какие!
— Дайте папаша! Дайте сейчас же!
Охломыст затопал ногами и закричал на братьев.
— Цыц! Не сметь! Не для Вас приготовлено. Оба уберите руки! Это конфетки
специальные, для дураков.
— Для дураков?
— Для дураков. Угостите мальчика или девочку один раз, затем другой, а на
третий раз они сами к вам придут. В ногах валяться будут ради сладких
горошин. Все на свете для вас сделают, лишь бы еще раз эти конфетки
попробовать.
— Неужто они такие вкусные?
Ссыпал Охломыст последние конфеты в коробку и руки тщательно вымыл.
— И вкусные, и с секретом. Хитрые конфетки. С их помощью завоюем мы Белый
город.
Кикеня, как всегда, верил папаше с первого слова: <Ох, завоюем, Белый
город, ох помучаем их!> А Бикеня засомневался.
— Я что-то не возьму в толк. Как можно целый город завоевать не силой
воинской, а малюсенькими конфетами?
Вышел Охломыст из темной огромной кухни, пошел по узким коридорам башни,
грохоча железными сапогами, а братья семенили за ним, слушая каждое слово, и
толкали друг друга локтями, чтобы к папаше ближе быть.
— Вы, Кикеня да Бикеня меня слушайте. В этих конфетках могучая сила,
пострашней целой армии.
В комнате Охломыст сел в кресло и показал крючковатым пальцем в окно, на
стены Белого города.
— Надо будет Вам эти конфетки вместе с прочими сладостями в город
доставить и жителей угостить.
Кикеня потер руки и согласно закивал.
— Так, так, папаша.
Бикеня опять засомневался.
— Как же мы туда попадем? Ни за что нас стража не пустит, обязательно
опознают как болотных жителей.
Оглядел внимательно Охломыст своих сыновей. Нечесаные волосы, уши лохматые
и врастопырку, одежда грязная, лицо и руки и того грязней. Одним словом —
красавцы.
— Вам, Кикеня да Бикеня, в Белый город можно попасть только под видом
торговцев или путешественников. Пойдите, умойтесь, оденьтесь в чистое,
обуйтесь в новое. Ты Кикеня руки два раза вымой, ногти отстриги. Кикиеня тут
же побежал к двери, так ему в Белый город попасть хотелось. Но Охломыст
осерчал.
— Стой, обормот! А тебе, Бикеня подстричься не мешает.
Тут к двери побежал второй брат.
— Стоять! — Охломыст аж привстал от злости. — Терпение имейте, охломысты.
С наскока города не завоевывают! А дело я задумал не простое: Слушайте!
Велел я поварихе бабке Дудылихе красивых вкусных пряников напечь. Вы их
понесете на торговую площадь, там по воскресеньям много народу собирается.
Вместе с пряниками и конфеток для дураков прихватите. Выберите, каких-нибудь
глупых мальчишек и девчонок, да бесплатно угостите их.
Кикеня заглянул в коробку.
— А если не возьмут?
Бикеня захлопнул коробку так, что прищемил пальцы Кикени.
— Как не возьмут? Такие красивые конфеты, и не возьмут? Даром?!
Кикеня подул на ушибленные пальцы.
— Да, могут не взять, мы для них чужие, незнакомые. — И с ходу дал Бикене
в глаз.
Владыка окрестных болот любил, когда его мальчики дрались, то есть
резвились.
— Умница, Кикеня. А вы конфетки хитростью всучите. И кому их подсунете —
запомните, чтобы в другой раз тех же дураков снова угостить. Приучить их
надо к конфеткам.
Тут Бикеня, позеленев от зависти, что брата похвалили, а его нет, решил
показать и свой хитрый ум.
— Папаша, а чего это мы добро просто так задаром, без болотного умысла
раздавать будем? Что если мы конфеты не кому-нибудь, а самой принцессе
дадим, дочке правительнице Ольги? А?
Охломыст даже ногами от восторга затопал.
— Верно, Бикеня! Приохотим дурочку Полину к конфеткам. И тогда Белый город
наш! Ну, давайте, идите. Идите!
И вот отправились Кикеня и Бикеня по тропкам через болота к трем холмам.
Потащили корзину с пряниками и разноцветными конфетами.
Охломыст следил за братьями с высокой ржавой башни в подзорную трубу и
злобно ухмылялся, радуясь своей подлой задумке.
В Белом городе, как всегда после трудовой недели, в воскресный день гулял
народ на широкой площади. И все, от мала до велика, надели красивые одежды,
да припасли для всех знакомых в городе подарки.
Подходили веселые горожане к длинным деревянным столам, пили чай из
больших пузатых медных самоваров, ели пряники и яблоки с берестяных тарелок.
А еще катались на каруселях, запускали бумажных змеев, ели мороженое,
смеялись и слушали уличных музыкантов и певцов.
Среди гуляющего люда были правительница Ольга и ее дочь Полина. Рядом с
Поленькой как всегда находился Богдан — сын садовника. Богдан и Полина давно
дружили. Богдан учил принцессу распознавать растения, а она следила за тем,
чтобы сын садовника хорошо учился. Сейчас они вдвоем запускали воздушного
змея.
— Ну, давай, Полина, давай тяни. Полетел!
Полина смеялась от души, звенели на ней украшения, в небе хлопал бумажными
крыльями разноцветный змей. А над площадью разносился перезвон воскресных
колоколов.
Полина, следя за полетом яркого змея, радовалась больше всех.
— Полетел! Ура! Эх, вот бы мне взлететь так высоко как воздушный змей, да
взглянуть сверху на Белый город. Наверное, сверху он особенно красивый.
Увидеть всех-всех жителей, дома и другие строения. А потом полететь еще
дальше, посмотреть на страны заморские, на людей разных.
Поленька была мечтательницей. Она мечтала повидать дальние страны, мечтала
научиться петь, и выступать перед всеми жителями Белого города. Мечтала
стать такой же красивой и умной как её мама Ольга. Мечтала: да мало ли о чем
мечтает девочка-подросток.
Но вот на широкой площади среди гуляющих, появились двое торговцев, как
две капли воды похожие друг на друга. Вы бы их сразу узнали, хотя они
переоделись, умылись, подстриглись и сменили свои грязные колпаки на шляпы с
бубенчиками. Конечно, это были Кикеня и Бикеня.
Надо сказать, что у ворот Белого города им пришлось изрядно поволноваться.
Сами ворота были окованы железом, но сбиты из березовых стволов. А для
болотных жителей береза — дерево слишком чистое, действует на них, как
стиральный порошок на грязь.
Стража зорко осмотрела братьев со всех сторон, заглянули и в глаза и в
корзинку. Но глаза братья прикрыли. Бикеня пожаловался на то, что у него
глаз от <ячменя> болит, а Кикеня у себя соринку в глазу искать стал. В
корзинке стража увидела только безобидные сладости, сделанные в виде фигурок
диковинных зверей и конфеты в коробке.
И братьев пропустили в город. Братья оглядывались, рассматривая город и
постепенно продвигались туда, где Полина и Богдан запускали змея. Хитрый
Бикеня вытащил из-под шапки с бубенцами свои длинные уши, и подслушал, как
Полина делилась своими заветными мечтами с другом, и хорошенько это
запомнил, а простак Кикеня сразу и не понял, что веселая девчонка с
золотистой косичкой и есть принцесса.
Но тут красивая, богато одетая женщина, поцеловала Поленьку. Кикеня дернул
брата за рукав.
— Это вот она что ли?
— Да тише ты, она самая. Нужная нам персона. Ну, пошли.
На площади веселился народ, шла торговля пирогами и пряниками, плясали
танцоры и летали воздушные шары.
Бикеня огляделся и пошел в самую гущу гулящего люда.
— Пряники, пряники! Подходи, налетай!
Кикеня, видя, как брат старается, тоже стал зазывать народ.
— Вкусные, ароматные, совершенно бесплатные!
Вокруг братьев собралось несколько детей. Но сначала бесплатно брать
угощения они боялись, на родителей оглядывались. Тогда Бикеня вынул самый
большой пряник в виде медведя и наклонился к самому маленькому мальчишке.
— Возьми мальчик, за даром отдаю.
Мальчик пряник взял, откусил. И друзьям, которые смотрели на него с
интересом, сообщил: <Вкусно>!
После этого к братьям потянулись детские ручки, в которые Бикеня вкладывал
пряники.
Кикеня, видя удачу Бикени, тоже стал раздавать сладости на право и налево.
— Налетай, разбирай! Вкусно и сладко, ради праздника бесплатно!
И столько вокруг братьев малышни собралось, так они смеялись от радости,
что услышала их Полина, хоть и в стороне стояла.
— Смотри Богдан, какие странные продавцы. А какие смешные у них шляпы. С
бубенцами!
— Да, на наших горожан не похожи.
— Наверное, пришли издалека.
Пригляделся к братьям Богдан. Вроде бы отдавали они пряники да сладости
даром, о празднике говорили, а радости ни их лицах не было совсем.
— Что-то они мне не нравятся, Поленька.
— Ой, какой ты Богдан подозрительный. Это не хорошо. А пряничек я,
пожалуй, попробую.
Хитрый Бикеня, раздавая сладости, подошел к Полине.
— Возьми принцесса пряничек. Сладкий, ароматный, совершенно бесплатный.
— Ой, какие забавные!
Богдан встал между Бикеней и Принцессой.
— Полина, остановись. Забыла, что родители говорят? Бесплатное хорошим не
бывает. И вообще, — Богдан наступал на Бикеню, и тот отходил назад. —
Не стоит ничего брать у незнакомцев.
Полина, видя, что назревает драка между двумя парнями, испугалась. Она
вообще не любила ссор.
— Хорошо, Богдан, пошли.
— Пошли. Смотри, нашего воздушного змея к речке отнесло.
Богдан взял её за руку и потянул в сторону от братьев.
Бикеня очень хотел подраться, но сдержался. Поставил корзину на землю и
сплюнул от расстройства.
— Эх, не получилось. Ушла. Все этот парень со своими советами. Кто он
такой?
Кикеня пожал плечами.
— Вроде, друг ее.
— Друг. Друг? Какое неприятное слово. Значит, надо еще раз попробовать к
ней подойти, когда этого приятеля с его советами рядом не будет. Пошли.
Долго кружили братья вокруг Полины, и все никак не удавалось им всучить ей
конфеты для дураков. Богдан все время был около девочки.
Но вот к Богдану подбежали дети, и каждый тянул самодельный кораблик.
— Помоги, Богдан, пусти наши корабли по ручью! Мы хотим посмотреть, чей
кораблик быстрее! Помоги, Богдан!
Дети потащили Богдана к ручью, а Полина села его ждать на березовую
скамеечку.
Братья-торговцы подкрадывались к ней сзади. Кикеня, опережая брата, вылез
из-за кустов над ручьем первым.
— Барышня, кхе: Вам тут не скучно?
Бикеня появился вторым.
— Отведайте наших пряничков.
Полина отодвинулась от них.
— Нет, дяденьки. Я от незнакомцев ничего не принимаю.
Бикеня решил, что настала пора решительных действий, и вытащил красивую
коробку.
— Ну, хоть конфет попробуйте. Вон, какие они веселые.
Кикеня снял крышку с коробки.
— Хи-хи, разноцветные.
— Душистые. Кругленькие. — Бикеня встряхнул коробку.
Конфеты подпрыгнули разноцветными шариками. Полина заворженно смотрела на
них.
— И, правда, веселые. Но нет: нельзя.
Бикеня хотел сесть на край скамейки, но опомнился, скамеечка березовая
была, опасная, поэтому он к Полине сверху наклонился.
— Эти конфеты непростые, принцесса, с секретом.
— С каким секретом?
— А вот ежели у кого мечта есть заветная, к примеру, взлететь как птица,
высоко в небо, то:
Поля оглянулась на холм, над которым летали бумажные змеи с длинными
хвостами.
— То что?
— То! Съев эту конфетку, человек, например, девочка, и правда взлетит.
Кикеня серьезно кивал головой, поддакивая. Полине так хотелось верить, что
можно летать, просто так: но этого не может быть.
— Да, ну. Волшебные что ли ваши конфетки?
— Вроде того.
Подойдя еще на один шаг, Бикеня протянул Полине коробку.
— Попробуйте: Всего одну.
Тут же, с противной улыбкой, влез Кикеня.
— Сами увидите.
Полина огляделась, ища, с кем бы посоветоваться. Но рядом никого не было.
— Ну, ладно. Только одну. Бикеня встряхнул коробку.
— Одну, одну. Вам пока одной хватит. Вот, выбирайте любую.
Полина пошевелила пальчиками над коробкой, выбрала зеленую конфету,
попробовала.
— Какая душистая! А сладкая! Такую я еще не пробовала.
— Это точно, принцесса, таких конфеток мало. — Захихикал Кикеня.
На ручье все кораблики были спущены на воду, и дети побежали вслед за ними
по берегу.
Богдан стал подниматься от ручья вверх, к лавочке, на которой оставил
Полину.
— Полина! Иди ко мне.
Кикеню и Бикеню он не видел, те уже спрятались в кусты.
Полина поднялась навстречу Богдану, но у неё закружилась голова и она села
обратно на лавочку.
— Спасибо, дяденьки, — сказала в пустоту Полина. Только со второго раза
она стала.
Голова кружилась, хотелось прыгать и танцевать.
Полина вприпрыжку побежала навстречу Богдану. Тот ничего пока не заметил.
Бикеня и Кикеня наблюдали за Полиной из-за кустов и хихикали.
Вечером в своей железной башне Охломыст сидел в жестком кресле и противно
смеялся.
— Попалась, дурочка, на нашу удочку.
Рядом стояли гордые братья. Бикеня держал цветную коробку.
— А ловко мы папаша ей конфетку всучили.
— Молодцы!
Кикеня хотел похвалиться, что и он рядом с принцессой стоял, но Бикеня
отодвинул его за охломыстово кресло.
— Если б не этот ее Богдан, так нам бы с первого раза все удалось, но он
постоянно рядом.
Кикеня не выдержал и встрял в разговор.
— Ага. Он её сторожит.
Болотный владыка задумался.
— Надо бы от него избавиться, обмануть. — Он посмотрел на Бикеню, но тот
отрицательно покачал головой.
— Не выйдет, он умный.
— Ничего справимся. Скоро весь город моим будет.
— Как это как же, папаша? Вы же в него войти не сможете.
И опять вылез из-за кресла Кикеня.
— Да!
Брат одним тычком вернул его на место.
— Там стража строгая очень. Со всех сторон оглядывают, в глаза
заглядывают. Вас в один момент узнают.
— А мне плевать, сынок. Дурочка Полина сама принесет мне ключи от ворот
Белого города и золото из подвалов, и драгоценности из сундуков. Из-за
кресла пискнул Кикеня.
— Как так? Почему?
— Да с помощью конфетки, Кикеня, с помощью маленькой сладкой горошинки.
Видишь ли, сынок, вот мы тут с тобой сейчас сидим, беседуем, а у нашей
принцессы Полины ее бедная головка кружится. Ай, кружится.
— От конфетки?
— От конфетки. Голова она ведь только с виду крепкая, как орех, но с
помощью маленькой конфетки для дураков в любую голову проникнуть можно. Все
в ней перемешать, перепутать и заставить ее работать на чужого дядю.
И тут братья захохотали в голос.
— Ха-ха. Здорово!
— Ха-ха. Гениально!
Через день Кикеня и Бикеня снова были в Белом городе переодетыми
торговцами. В шляпах с бубенчиками и с корзиной, полной пряников. Отдельно
лежала цветная коробка с конфетами.
Народу на площади было немного, горожане работали: строили дома, сажали
цветы, поливали огороды, мастерили из бересты красивую посуду. Долго братья
высматривали и выискивали Полину. Наконец, увидели ее в огороженном
дворцовом саду с книжкой в руках. Полина сидела одна, читала, качаясь на
качелях.
Первым к ограде подбежал Кикеня.
— Добрый день, принцесса.
Полина положила книжку на колени.
— Здравствуйте дяденьки.
Запыхавшись, остановился напротив Полины Бикеня, и даже забыл
поздороваться.
— Ну, что понравилась тебе наша конфета?
Полина вежливо улыбнулась.
— Вы уж не обижайтесь, но она обыкновенная!
— Да что ты? — Кикеня оглянулся на брата.
А Полина продолжала.
— И в небо взлететь мне не помогла. Вы, наверное, подшутили надо мной.
— Какие шутки, принцесса. — Бикеня хотел пролезть через ограду, но не
смог. — Голова, признайся, кружилась?
Полина простодушно призналась.
— Ну: кружилась.
— Ха! — Бикеня протянул через ограду коробку. — На вот еще парочку съешь,
тогда уж точно взлетишь. Угощайся.
Кикеня поддержал руку Бикени.
— Бери! Не стесняйся.
Покосившись на коробку, Полина оглянулась. И опять рядом с нею никого не
было. Тогда она встала с качелей, подошла ближе.
— Ну, ладно, давайте.
Полина протянула руку сквозь прутья ограды, взяла две конфеты, и не успел
подошедший Богдан схватить ее за руку, как она их проглотила.
А братья торговцы исчезли, будто их и не было. Богдан только услышал
удаляющиеся шаги, да звон бубенчиков. Поля же, как ни в чем, ни бывало,
сидела на качелях, уткнувшись в книжку.
— Кто это тут был у ограды?
— Мм. Торговцы.
— Те самые, с бубенчиками на шляпах?
— Те самые.
— И опять со своими угощениями?
— С угощениями. Да что такое, Богдан. Что ты все выспрашиваешь? Подумаешь,
торговцы. И вообще, у меня что-то голова кружится. Наверное, от качелей.
Пойду-ка я лучше в дом.
Поленька ушла в свою светёлку и закрылась на ключ.
Села на кровать, закрыла глаза, и в голове ее закачалась, зашумела
дурман-трава. И казалось Поленьке, будто крыша ее светёлки раздвинулась, и
она поднялась и полетела. А потом она очнулась в кровати, но вокруг качались
стены и занавески на окнах казались парусами.
То ли три минуты прошло, то ли три часа, она не знала. Осторожный, но
настойчивый стук в дверь, вернул ее из заоблачных мечтаний. Это няня звала
девочку обедать. Полина попыталась встать, но голова так сильно кружилась,
что ей было лень вставать.
— Не пойду я обедать, нянюшка, я спать буду.
И она опять легла на кровать, наблюдать, как качаются стены. На следующий
день Поленька сама помчалась к воротам города и с нетерпением ждала
торговцев сладостями.
Едва услышала она знакомый звон бубенчиков, как тут же бросилась им на
встречу. Братья смотрели на нее не так, как в прошлые разы. Смешливо и
снисходительно. Полине было это неприятно, но так хотелось летать: Хоть и
лежа на кровати. Она посмотрела на яркую коробку в руках Бикени.
— Дайте конфету, дяденька.
Кикеня толкнул локтем брата и противно захихикал.
— Во, Бикень сама примчалась. Как папаша говорил.
Полина никак не могла решить, оставаться ей или уходить, но уж очень ей
хотелось конфеты. Она гордо вздернула нос, как полагается княжне, но голос
все равно её выдал, стал просящим.
— Очень вас прошу.
— Ну, дай Бикеня, дай ей конфетку.
Но не такой был второй брат, он никогда и никого не жалел, его так папаша
учил, Охломыст болотный.
— Не-ет, бесплатное удовольствие кончилось, барышня. Теперь плати.
Тут и Кикеня вспомнил, чей он сын, посуровел.
— Плати принцесса.
Полина удивилась. Ей, княжеской дочери, никогда ни за что не приходилось
платить.
— Платить? То есть дать вам за конфеты, деньги?
А Бикеня уже вовсю глумился над девочкой.
— Угадала! Денежки давай и побыстрее.
Не нравился разговор княжеской дочери.
— Но, у меня нет денег. И никогда не было. Мне мама все покупает.
Бикеня сделал равнодушное лицо и отвернулся.
— Ну что ж. Тогда я пошел, пряниками поторгую.
Испугалась Полина, как же она без конфет останется? Сцепила руки от
расстройства, и тут вспомнила, как иногда на площади люди меняют вещи на
вещи.
— А… Вот колечко вместо денег. Возьмете? Бикеня бросил взгляд на белые
ручки принцессы, глаза загорелись жадным блеском.
— Колечко? Золотое что ль?
Полина посмотрела на кольцо. Красивое, желтенькое:
— Может, и золотое, не знаю.
— Ха-ха, не знает. Ты чего, золото не видала?
Честно ответила Полина.
— Видела я у мамы много разных украшений, может, они и золотые.
Ой, как хотелось Бикене тут же все драгоценности Белого города выпросить,
но понимал, что спешить не стоит. Вот и папаша, говорил, что города с
наскока не берут. Всякая настоящая подлость терпения требует.
— Давай твое колечко, девочка, бери три конфеты. Но учти:
Кикеня дергал брата за кафтан, подмигивал и стучал ногами, но Бикеня одним
движением отодвинул его.
— Но учти, принцесса, что завтра ты за конфетки принесешь что- нибудь из
мамкиного сундука. Ничего бесплатного в жизни не бывает.
И стало Полине страшно. Она хотела убежать, но колечко- то сняла, а теперь
ей дяденька с бубенцами протягивал на ладони три разноцветные конфеты. И
Полина не выдержала, взяла их, а следующий день Бикеня и Кикеня даже не
делали вида, что торгуют пряниками. Они сидели на отдельном осиновом полене
и ждали принцессу, лениво отказывая покупателям.
— Нету у нас ничего для вас, нету.
Не прошло и пяти минут, как прибежала на торговую площадь Полина.
Неумытая, не причесанная.
— Ну что, принесли конфеты?
Кикеня, как и положено правилами приличиями, хотел встать при ее
приближении, но Бикеня задержал брата, не разрешая встать.
— Сиди, Кикеня. Ну что, принцесса, принесла золото из маминого сундука?
— Да. — Полина протянула братьям узелок. — Вот, дяденьки, здесь ожерелье,
которое мама не носит и два колечка. Колечки мои, подаренные.
Обрадовался ожерелью и колечкам Кикеня, а Бикеня сделал вид, что мало
Полина золота за конфеты принесла.
— Ну да ладно, бери конфет, сколько в ладонь поместится.
Схватила Поленька конфеты в две горсти и убежала от неприятных братьев.
Бежала она, плача к своему княжескому дому, плакала, но ела конфеты. У
самого дома хотел её остановить Богдан, но оттолкнула его Полина, не
захотела не только разговаривать, но и видеть. Полине нужна была только
кровать в своей комнате, где ее никто не будет трогать, где она сможет
погрузиться в несказанные мечты и прекрасные грезы.
Обязательно обратила бы внимание на её странное поведение княгиня Ольга,
да уехала в другое княжество по государственным делам, обещаясь приехать
через неделю-другую, а то и через месяц.
На другой день Полина не пришла, сидела в светелке, и не хотела никого
видеть. Братья, мрачные, звеня бубенчиками на колпаках, просидели полдня, но
так ее и не дождались. Вернулись домой расстроенные.
Но князь болотный, Охломыст, их успокоил.
— А ни куда она от конфеток не денется? Завтра будет.
И действительно, на следующее утро, как только открылись городские ворота,
и братья, стараясь не задевать березовых бревен высоких ворот, вошли в Белый
город, так сразу и появилась Полина.
Выглядела она плохо. Кроме бледности и спутанных волос, появилась в ее
поведении странность. Зрачки стали больше и глаза покраснели. Дрожали руки у
принцессы, и казалось, что она больна.
Быстро обменяла она конфетки на мамины украшения, цены которых по-
настоящему не знала и убежала себе в светлицу. Съела сразу несколько конфет
и легла на кровать. И тут потолок над нею растворился, и показалось небо.
— Как хорошо. Как легко и прекрасно. Я лечу. Что это? Облако. Облако? Я
лечу! Лечу!
Тут в дверь постучали. Еле- еле Полина сосредоточила свой взгляд на двери.
— Ой. Кто там стучит? Кто мне мешает?
Дверь тихонько отворилась, и вошел Богдан. Он был очень обеспокоен. Вместе
с отцом они работали в саду, когда мимо них прошла Полина. Выглядела она
странно, и Богдан отпросился у отца проведать свою подругу.
— Полина, что с тобой?
Полина смотрела на него, не узнавая, и говорила сущую ерунду.
— Это ты Богдан? А давай завтра вместе полетаем? Сквозь мой потолок. — Она
показала рукой на потолок и стены. — Вот они меня понимают, а ты — нет!
— С тобой все в порядке?
— Со мной? Конечно. Все в порядке. — И опять у Полины был странный взгляд,
который не останавливался ни на чем.
— Но ты только что разговаривала с потолком.
— А ты за мной следишь, да? Как ты посмел следить за мной?!
Неожиданно Полина встала и смотрела на Богдана со злобой. Сыну садовника
стало страшно за принцессу.
— Я слежу? Да, что ты говоришь?
Но Полина не слышала друга.
— Следишь?! Следишь! Я видела, как ты подсматривал за мной в замочную
скважину. И в окно за мною следил, и на качелях. Ха- ха. Правда, же они
ужасно скрепят, эти качели?
— Качели? — Богдан растерялся окончательно.
— Конечно, качели. Ха- ха. Такие забавные качели, хи- хи, качаются,
качаются.
В светелку зашла нянюшка. Богдан повернулся к ней.
— Она заболела.
Няня участливо закивала головой.
— Совсем девочка изменилась. Что же нам теперь делать? Полина, может, ты
кушать хочешь? Ты сегодня еще не завтракала и не обедала.
— Да, да! Я ужасно проголодалась, просто, как волк. Я есть хочу. Есть!
Полина убежала в столовую, где сразу набросилась на еду. Она ела долго,
жадно и очень некрасиво. Нянюшка и радовалась неожиданно прорвавшемуся
аппетиту Поленьки и пугалась. С чего появился такой зверский аппетит?
Нянюшке было невдомёк, что это все от конфет, слепленных грязными руками
болотных гномов из растертых в порошок листьев дурман-травы.
Еще много раз подходил Богдан к Полине, но та отказывалась с ним говорить,
запирала перед ним дверь, или пряталась в темных углах дворца.
Прошло две недели. Теперь Полине хотелось все больше и больше конфет. Без
них ей становилось плохо. И дело не в том, что она опять хотела сладких
мечтаний и парений в небесах, а в том, что без конфет начали мучить ее
невыносимые страдания. Голова словно раскалывалась на сто частей, косточки
будто кто железными крюками тянул в разные стороны. Как без воды мучается
человек жаждой и готов что угодно отдать за стакан воды, так и бедная
принцесса страдала и бежала к воротам на встречу торговцам сладостями.
Каждый день она отдавала все больше драгоценностей и монет из сундука
своей мамы.
Но вскоре у сундука показалось пустое дно.
Дрожащая Полина умоляла братьев дать ей конфет. Бикеня наслаждался её
унижением и выделил только одну конфету, самую маленькую.
— Принеси нам ключ от ворот Белого города.
— Да что вы? Он ведь лежит в отдельном ларце и спрятан в дальней комнате.
— Как хочешь, — сказал Кикеня и спрятал цветную коробку. — Только в долг
мы не даем. Хочешь конфет — раздобудь ключ.
Целый день ходила Полина по дворцу, раздумывая как раздобыть ключ. И уже
не задумывалась о том, что возьмет чужое, а точнее — совершит кражу. К
вечеру, когда её мучения усилились, она решилась и отперла дальнюю комнату,
в которой стоял ларец с ключом от города.
Утром Полина стояла на торговой площади, ждала братьев с конфетами. Как
только она их увидела, так зашла за деревянный прилавок, чтобы ее не видел
честной народ, и отдала Бикене сверток из холстины. Только Кикеня потянулся
к свертку, как Бикеня хлопнул его по ладони и сам аккуратно развернул
холстину.
Большой позолоченный ключ от городских ворот засиял при солнечном свете.
Полина даже испугалась его красоты и хотела забрать ключ обратно: Но тут же
перед ней Бикеня встряхнул коробкой с конфетами и Полина теперь смотрела только на них.
А в Белый город возвратилась из дальнего путешествия княгиня Ольга.
Празднично встретил город свою правительницу. Во дворце закатили пир, а
вечером в небо запустили фейерверки. Только недолго радость длилась. Перед
сном стала княгиня Ольга класть в сундук украшения, что на ней были: А
сундук оказался пустым.
Жалко было и украшений, и монет золотых, но пуще всего княгиня и ее
подданные переживали из- за ключа от города. Его пропажа, как говорилось в
старинных поверьях, принесет городу неприятности.
Поднялся переполох. Всех стали допрашивать, выспрашивать, подозревать. И
начались в прежде дружном городе обиды, ссоры и слезы.
Хоть и была княгиня постоянно занята важными государственными делами,
Богдан не оробел и попросил выслушать его.
Приняла его княгиня в своем кабинете, где вдоль стен на особых стеллажах
лежали книги рукописные, стояли чучела странных животных, а на свободном
пространстве стен висели карты географические. Ольга сидела за столом, читал
а тонкие полоски бересты.
Богдан от волнения закашлялся.
— Великая княгиня, извините, что отрываю от дел, но хочу поговорить о
вашей дочери. Что-то приключилось с Полиной, что-то не хорошее. Прежде ей
все было интересно, и читать, и играть, и рисовать, и мечтать. А что теперь?
Даже говорить со мной не хочет.
Прячется и дверь на замок запирает.
Отвлеклась от бумаг Ольга, строго посмотрела на Богдана.
— Да, Полина выглядит нездоровой. Но тебе не приходило в голову, что она
просто не хочет с тобой общаться?
— Княгиня, дело не во мне. Меняться Полина начала, когда в нашем городе
появились торговцы сладостями, в шляпах с бубенцами.
И рассказал Богдан про их глаза хитрые и речи сладкие, и то, как караулили
они принцессу у ограды сада, и как бежала она тайком от всех домашних,
каждое утро к воротам, где ожидала торговцев- близнецов.
— Ну что ж, — поднялась со своего места Ольга. — Я обязательно переговорю
с дочерью, но только не теперь, поздно уже. А завтра с утра.
Хотел настоять на своем Богдан, что прямо сейчас надо Поленьку спасать, да
не осмелился перечить правительнице.
А надо было настоять.
Как раз этой самой ночью болотные гномы приступили к следующему этапу
злого и коварного плана, придуманного Охломыстом.
Они открыли позолоченным ключом ворота Белого города. Тихо, тихо прошли по
коридорам Белого дворца, оставляя после себя мокрые следы грязных ног.
Отомкнули светелку и увели сонную Поленьку с собой в болотное царство,
поманив все теми же душистыми конфетами. И шла Полина за гномами бледной
тенью и не думала ни о городе, ни о маме, ни о своем друге Богдане.
Стояла она посреди грязного двора напротив Железной башни, ждала
неизвестно чего. А сверху на нее смотрели Охломыст и Бикеня с Кикеней.
Братья подпрыгивали от радости.
— Теперь принцесса наша, теперь принцесса наша.
— Сама пришла, сама пришла.
Подпрыгнув особенно высоко, Кикеня стукнулся головой о свисающую с потолка
люстру, и веселья у него поубавилось.
— Ой! Папаша, а куда вы теперь денете эту девчонку?
Бикеня не упустил случая показать брату свой хитрый ум.
— Куда пленников сажают? Конечно в подземелье. Там, где сыро, где решетки
и где живут серые мыши.
Папаша сынка похвалил.
— Умница, Бикеня.
Кикеня решил, что пора и ему слово вставить.
— И на что вам пленница? В город мы вошли, а ничего не взяли, акромя
глупой маленькой девчонки. Обещали ведь, папаша, дома разграбить, жителей
поработить, а сами: нехорошо, обещания надо выполнять. Охломыст дал сынку
подзатыльник.
— Как обещал, так оно все и будет, но без лишних усилий. Теперь премудрая
Ольга сама отдаст нам все без борьбы, без боя — лишь бы дочку вернуть.
Проснулась Полина в темном, сыром и холодном подвале за железными
решетками и очень испугалась. Стены ржавые, солома на полу гнилая, с потолка
болотная вода капает.
Еще больше испугалась она, когда явился перед нею в подземелье сам владыка
болотный, в длинном черном плаще, сверкая черными глазами, громыхая
железными сапогами.
— Проснулась, принцесса Белого города?
— Кто вы?
— Глупая девчонка, не узнала меня, болотного владыку Охломыста?
Не смотря на то, что у Полины очень болела голова и ныло все тело, она
встала и поправила ночную рубашку, старясь выглядеть получше.
— Простите, но я вас, правда, не знаю. В чем я провинилась? Почему меня
заперли здесь, я : я боюсь темноты. — Огромная холодная капля грядной воды
шлепнулась Полине на нос и все ее геройское настроение исчезло — Я хочу к
маме. Мамочка!
Охломыст поморщился.
— Ой, вот только не реви. Тут и без твоих слез сыро. А если хочешь к
маме…
Полина вытерла лицо и кивнула головой.
— Хочу.
— Напиши ей письмо.
— Письмо: Какое письмо?
В подвале даже сидеть было негде, не говоря уж о письменном столе.
Охломыст, не желающий понимать состояние растерявшейся девочки, повысил
голос и назидательно выставил вперед острый палец.
— Письмо о том, что ты соскучилась по мамочке и что тебе здесь плохо.
— Мне здесь действительно: не очень хорошо.
У Охломыста никогда ни к кому не было сочувствия, он думал только о себе.
— Напиши, что хочешь вернуться домой.
— Хочу.
— Хорошо, что хочешь. А в обмен на дочку, пусть твоя мама отдаст мне Белый
город со всеми его жителями, домами и дворами, и меня князя болотного,
признает единственным его владыкой.
Полина, до этого согласно кивавшая головой, удивилась.
— То есть как?
— Так, и только так. А иначе не видать твоей матушке своей единственной
дочки. Вот тебе бумага, вот карандаш, а в углу под соломой найдешь плоский
камень. Мои верные гномы меня кликнут, когда письмо будет готово.
И снова осталась Поля одна, в сыром подземелье, не считая троих гномов.
Они уселись возле решетки, и глядели на девочку своими черными глазами. У
самого старшего из них были особенно длинные мохнатые уши, на спине, от
долгого пребывания в болоте, вырос и мох, а на макушке парочка грибов. У
среднего гнома мох только начал появляться на спине, зато на носу росла
большая бородавка. А младший очень стеснялся — на нем пока ничего не росло.
Полина прошла в угол, где виднелся плоский камень, на котором спал
мышонок. Вежливо попросив мыша погулять, пока она будет писать письмо,
Полина положила грязный лист на камень и задумалась.
Гномы, не привыкшие думать вообще, разозлились, особенно старший.
— Ты чего там, заснула? Пиши, что хозяин велел.
— У меня голова болит.
— Напишешь, тогда конфету получишь.
— А сразу нельзя?
Средний гном возмущенно запищал.
— Вот это наглость! Сразу ей конфетку! Отработай! Сиди и пиши!
От его писка в голове Полины все мысли перемешались окончательно.
Она была готова сделать все, только чтобы прекратилась боль в теле и
голова не кружилась.
— Уже пишу, только замолчи. Хотя, я и не просила меня красть и засовывать
в мокрый подвал:
— Что?!! — Заверещали все три гнома.
В голове Полины как будто взрыв произошел. Она зажмурилась.
— Всё! Сейчас напишу. Вот, уже-е. <:Только признай власть болотного
владыки Охломыста над Белым городом и всеми жителями>.
Все. Написала.
Старший гном тряхнул ушами, средний гном почесал бородавку на носу, а
младший начал прыгать и кричать, почему- то басом:
<Написала! Написала! Хозяин! Хозяин!>
Гномы постарше тоже открыли пасти и стали звать хозяина. А Полина, закрыв
уши, упала в солому.
Охломыст, прятавшийся за углом, вышел к решетке. Протянул руку, и лапа
старшего гнома положила в нее письмо. Охломыст, недобро сощурившись,
прочитал его.
— Молодец, принцесса. Хорошо написала, слезливо.
И он повернулся уходить. Полина рванулась к решетке.
— А конфету?
Болотный князь, оглянулся через плечо.
— Какую конфетку?
— Ну, как же? Гномы обещали. Разноцветные конфеты, как только я напишу
письмо маме:
— Ах, да. На, лови.
И Охломыст швырнул на грязную солому горошинку- конфетку, которую Поленька
тут же подобрала и проглотила, даже не отряхнув от гнилой трухи.
В Белом городе с утра били в тревожные барабаны и разносился звон набата.
Еще бы! Пропала принцесса Полина.
Все горожане готовы были выступить в поход на болотного владыку. Подлое
похищение принцессы и угроза Белому городу, заставили их достать из сундуков
воинские доспехи. В кузнях точили мечи и копья, острили ножи.
Богдан, сидя на ступенях дворца, который возвышался над всем городом,
смотрел на суету и думал, думал: Затем он решительно встал и отправился к правительнице.
— Княжна. Город собирается воевать и не в наших силах запретить людям
защищать свои дома и детей. Но для того, чтобы спасти Полину, этого мало. Я
хочу сам, один пройти сквозь болота, и незаметно, без лишнего шума, приду к
Черной Железной Башне. Пока гномы и Охломыст с сыновьями отвлеклись на
борьбу с Белым городом, мне легче будет отыскать Полину.
Быстро собрался Богдан в путешествие по черной топи. У самых ворот догнала
его княгиня Ольга и протянула большую берестяную флягу.
— Здесь березовый сок, он для болотных жителей, что для нас вода из топи.
А еще обязательно возьми с собой березовый веник и посох из березы. Старые
люди уверенны в целебности и волшебстве белого дерева.
Поблагодарил Богдан княгиню, поклонился Белому городу и отправился в путь.
Перескакивая с кочки на кочку, перешагивая с поваленного дерева на гнилой
пень, сто раз вспомнил Богдан с благодарностью Ольгу за ее мудрый совет
взять с собой березовые веник и посох.
Стоило Богдану оступиться с шаткой, качающейся тропинки в болоте, как
тянули гномы к его ногам свои скрученные лапы, мечтая схватить и утащить в
мертвую топь. Но, нащупав березовый посох, или получив удар березового
веника, гномы с шипением уползали за кочки, поросшие белым ядовитым мхом.
Весь день и весь вечер шел без остановки Богдан. Наступила ночь. Но в
середине лета ночь не бывает до конца темной, только сумрачно- белесой.
И увидел перед собой Богдан Железную Башню, обиталище Охломыста.
Мрачная, ржавая, высокая, стояла она посреди черных болот. Иногда ее
заволакивал тяжелый болотный туман.
Богдан сразу понял, что именно здесь и прячет Охломыст Полину. Обошел он
башню, ища вход, и встретил дородную женщину в темном, но чистом платье. Она
искала место посуше, собирала травы. Женщина совершенно была не похожа на
болотных гномов — румянец во всю щеку и глаза синие. Женщина, положив в
корзинку несколько кустиков черники, улыбнулась Богдану.
— Милый человек, подари мне березовую веточку, соскучилась я без березки.
— А разве вы болотные жители, не боитесь белого дерева?
Женщина засмеялась.
Болотные — ой, как боятся! Да, только я в Белом городе родилась. — Женщина
запечалилась, вспоминая. — Много лет назад жила я в доме отца своего
дворцового повара и звали меня Дунюшкой. Послал как- то меня батюшка за
клюквой для праздничного пирога, а я на болотах заблудилась. Утащили меня
гномы чернолицые в свою башню, прозвали Дудылихой, и велели еду готовить для
болотного владыки.
— Так, так.
— Вот с тех пор и стала я — поварихой Дудылихой.
Отобрав из березового венка несколько веток, протянул их Богдан поварихе.
— Держите подарочек. А не страшно вам среди гномов болотных жить?
Дудылиха приложила ветки с зелеными листочка к щеке.
— По началу ой как страшно было, ночи на пролет дрожала, плакала. А: потом
привыкла.
— А что же в Белый город не пробовали вернуться?
— Скажешь тоже — не пробовала. Шесть раз убегала!
Дудылиха взяла Богдана за рукав, и потянула ближе к стенам Башни, в серую
тень.
— Тут встанем, незаметнее будем. Так вот, шесть раз я убегала, и каждый раз ушастые карлики догоняли меня. Очень уж нравится владыке болотному моя
стряпня. А еще пригрозили они, что ежели в седьмой раз сбегу, они дом отца
моего сожгут. Извини, парень, заболталась я. Ты ведь, не на прогулку на
болота вышел? Что за дело сюда привело?
— Я ищу девочку — Полину. Может, слыхали что о ней?
— Ой. Да как не слыхать! Она с прошлой ночи в подвале плачет. — Женщина
наклонилась к уху Богдана. — Охломыст, когда задумал Белый город погубить,
так послал своих сыновей Кикеню и Бикеню торговать пряниками на площади.
— Так я и думал!
— Прости меня, парень, глупую повариху. И я в том немного виновата тоже.
Делала пряники красивые, в виде зверюшек. Хотела родной город порадовать. Но
Полину не пряниками травили, а конфетами из дурман-травы.
Богдану хотелось ругаться и драться, но он сдержался.
— Как же мне пробраться в подвал, уважаемая Дудылиха?
Повариха задумалась. Богдан успел сосчитать десяток звезд на небе, пока
говорливая женщина надумала ответить.
— Трудно незаметными пробраться. Все заперто. Богдан чуть не взвыл от
нетерпения, но опять сдержался.
— Ну, тетушка Дуня, ну, голубушка. Никто мне не сможет помочь кроме вас.
Решившись, Дудылиха решительно к старому отдельному входу на кухню.
— Да помогу, как не помочь, за все мои слезы пролитые, за столько лет
впустую прошедшие — отомщу болотным злодеям. Давай-ка парень, на счет ра-
два-три вместе навалимся на дверь. Она хлипкая.
Хрустнула старая дверь и развалилась на две половинки, но Богдан не спешил
заходить в башню.
— Покажи-ка мне, дорогая Дудылиха, где здесь сыновья Охломыста прячутся. У
меня прямо руки чешутся, так хочется наподдать им как следует.
— Братья сидят высоко в башне:
— Так, так.
— Драгоценные украшения перебирают и золотыми монетами играют, теми, что у
Полины выманили. А еще планы строят, как они Белый город погубить.
— У них на это инженерной мысли не хватит.
— Мыслей, может и не хватит, а золота для всякой злой нечисти —
достаточно. Ты братьев пока не тронь. Нам ведь главное Полину спасти. Так?
— Так, так, тетя Дуня.
— Вот и пойдем к ней.
Привела Дудылиха Богдана к темнице, где за железной решеткой на гнилой
соломе лежала Поленька, лежала и плакала. Тихо просила гномов, стерегущих
ее, принести ей конфет, а гномам дела нет до несчастной Поленьки. Слезы ее,
их не трогают. Им в радость в болотной жиже купаться, пузыри пускать,
ядовитые грибы выращивать да случайных путников в черную топь затаскивать.
Увидали они Дудылиху, черные шеи вытянули, а она им велела уйти, теперь,
мол, сама за девчонкой присмотрит. Гномы никогда ответственности не любили,
а уж за плаксивую принцессу отвечать им особенно не хотелось. Поэтому они с
радостью кинулись вон из подземелья. Ворота Белого города были заперты, по
случаю осадного положения.
Болотный владыка расставил у ворот самых опытных гномов, у тех, у кого
больше мха на спине и грибов на голове, а сам в город с письмом отправился.
Рукой и ногой он по березовым бревнам стучать не мог, поэтому поднял
большой камень и кинул в ворота.
Стражники ворота открыли, с удивлением уставились на Охломыста.
— Вы, простите, кто?
Охломыст приосанился, брови сдвинул, губу надул, живот выпятил.
— Я князь болотный, Охломыст и будущий ваш хозяин.
Начальник стражи осерчал.
— Болотных жителей в Белый город пускать не велено. Особенно, которые
хозяевами стать хотят.
Мигнув другим стражникам, стал начальник ворота закрывать, но Охломыст
вперед руку с грязной бумагой выставил.
— Ты взгляни чучело в письмо важное и реши, велено или не велено меня
пускать.
— Письмо? От принцессы?
— От нее.
Стражники переглянулись, затылки почесали, повздыхали. Решились.
— Проходи.
Прошелся Охломыст по Белому городу, промел черным плащом белые тротуары,
поднялся по белым ступеням дворца.
На встречу ему вышла заплаканная Ольга.
— Где моя дочь?
Ухмыльнулся Охломыст. Письмо княгине протянул.
— Решай правительница или дочка или город.
Взяла письмо княгиня Ольга и, читая, пошла вглубь дворца. Охломыст, не
замечая подвоха, шел за ней. А по пути стены и потолки, расписанные цветами
да птицами, рассматривал.
Болотный князь думал, что убитая горем мать тут же уступит ему и город и
всех его работящих жителей, но Ольга была правительницей мудрой, с одного
раза, да по настроению государственные вопросы не решала. Попросила она
Охломыста подождать пока не придет известие от верного гонца, что с дочкой
все хорошо.
— Какого такого гонца? — забеспокоился Охломыст.
Но тут двери комнаты, куда привела его царица, захлопнулись. Ворота города
замкнулись. Болотный владыка стал пленником Белого города. Тем временем
Богдан вошел в темницу, видит, лежит Полина на гнилой соломе, бледная,
худенькая, глаза тусклые, плачет. Дудылиха даже охнула, рассмотрев, как
девочка похудела.
— Плохо мне. Ой, плохо. Голодно и холодно. Ма- а- мо- очка.
Повариха полезла в корзинку, но ничего съестного у нее с собой не было.
Сел Богдан перед Полиной на корточки.
— Здравствуй Полина. Это я, Богдан.
От слез глаза Полины опухли, и она в темноте подвала не сразу узнала
своего друга.
— Богдан? Откуда ты здесь?
— Пришел из Белого города сюда за тобой.
— Из Белого города? Белый город далеко: Никогда мне туда не дойти, никогда
к родной мамочке не вернуться.
Погладил Богдан принцессу по спутанным волосам.
— Я тебя на руках сквозь болота донесу, к маме, к доктору. Тебе нужен
доктор.
Полина за дни болезни ослабла, но вдруг появились у неё силы, и она зло
оттолкнула Богдана.
— Не нужен мне доктор! Никто мне не нужен! А нужна мне одна маленькая
конфета.
Дудылиха начала всхлипывать и причитать.
— Вот видишь, Богдан, как они её к ядовитым конфетам приохотили, как
бедную девочку со свету сживают! Полина не слушала повариху, хлопала
ладонями вокруг себя, надеясь найти конфету.
— Сладкая, душистая горошинка, спасение мое. — И тут же настроение ее
переменилось — Богдан, принеси мне горошинку, пожалуйста. Ой, я тебя очень
прошу. Умоляю. — И она заплакала так безнадежно, что вслед за нею зарыдала
Дудылиха.
Богдан растерянно смотрел на плачущих.
— Что делать, тетушка Дуня, а?
Повариха промокнула нос фартуком, вытерла слезы с глаз.
— Слушай, мил человек, дай-ка мне свою флягу. Там ведь березовый сок?
— Да, сок. Березовый.
— Тогда прихвати Полину с левого бока, а я возьму с правого. Пусть сока
выпьет. И не один раз.
Как велела повариха, так и сделал Богдан. Обнял он покрепче Полину и
заставил пить березовый сок. Дудылиха сзади голову девочки держала, да
приговаривала: <Пей, пей, сока не жалей. Береза бела, береза чиста, даст
тебе здоровье, даст тебе тепла>.
Сделав несколько глотков, Полина стала захлебываться.
— Ой-ой-ой, плохо, плохо мне тетушка.
— Знаю, знаю, милая. Это конфетный яд не дает соку тебя лечить, обратно
выплескивает.
Полина отвернулась от фляги, рот прикрыла.
— Мне бы конфетку. Хотя бы одну. А лучше три.
— Нельзя тебе конфеты! Богдан, не слушай её, заставляй пить березовый сок.
Полина отворачивалась, пыталась оттолкнуть флягу, фыркала и плевалась. Но
Богдан крепко держал и девочку, и флягу с целебным соком. Дудылиха ему
помогала.
Повариха видела, что Богдан сможет сам справиться принцессой.
— Богдан, ты пока с Полиной посиди, а я пойду, обед для братьев- близнецов
сделаю. Особенный.
Помчалась повариха Дудылиха наверх высокой башни.
Готовила она обед, напевая себе под нос песни, что помнила с детства.
Славный получился обед, особенно кисель из клюквы. Только вместе с клюквой
добавила она в кисель сонного порошка. После обеда повариха ходила под
дверью братьев из угла в угол, ожидая, когда же они уснут. И как только
Кикеня и Бикеня, крепко заснув, захрапели, взяла она самую большую корзину
из крепких ивовых прутьев и принесла в темницу.
Богдан на корзину сначала посмотрел с недоумением. Но Дудылиха объяснила,
как именно собирается спасать принцессу. Посадили они с Богданом в эту
корзину полусонную Полину, Богдан взвалил корзину себе на плечи, и Дудылиха
вывела его из подземелья.
Двинулся сын садовника в опасный путь с драгоценной ношей на спине, а
повариха шла следом. Ей верилось и не верилось, что выйдет она из
многолетнего плена.
Сотни гномов тянули к беглецам свои длинные цепкие руки, но Богдан шагал
уверенно, упираясь на березовый посох, а тетушка Дудылиха березовым веником от гномов отбивалась, хлестала их по носам зелеными ветками.
Наконец, вышла наша троица к воротам города.
В отдельное окошко в воротах увидели их стражники, выбежали навстречу.
Подхватили Поленьку, понесли во дворец, передавая корзину из одних крепких
рук в другие.
Как увидела Ольга, что сделали с ее дочкой конфеты- убийцы — горько,
горько заплакала. Тётушка Дудылиха ее утешала, что хоть и трудно это будет,
но спасти Полину можно.
Весть о том, что принцесса вернулась, облетела весь город.
К белому дворцу приходили горожане. Кто нес целебный мед, кто ягодное
варенье, а кто и бочонок березового сока. Все переживали за Полину. Только
на второй день Богдан узнал, что злодей Охломыст сейчас здесь во дворце
заперт. Схватил он посох березовый и кинулся в дальнюю комнату, но повариха
перехватила его, отобрала посох и дала в руки березовый веник.
— Хватит Охломысту и этого, а ты Богдан, не будь таким же злобным, как
гномы болотные.
Богдан немного успокоился, отпер комнату, в которой сидел, закутавшись в
черный плащ, болотный владыка.
— Не трогал тебя никто до сих пор, болотный Охломыст, но пора тебя
наказать за все то горе, что принес ты Белому городу.
Охломыст обернулся к Богдану. Хотел на него по привычке накричать, но
взгляд Богдана испугал его.
— Э-э, парень. Ты чего это?
Богдан размахнулся и хлестнул березовыми ветками по черному плащу. Плащ
тут же скукожился, и стал похож на крылья летучих мышей.
— Вот тебе.
Болотный владыка зашипел и вытянул длинные цепкие руки. Пальцы загнулись и
стали похожи на когти.
— Уйди! Убери березу!
Богдан и сам не ожидал такого сильного эффекта.
— Ага, не нравится. А вот так. — И он еще раз хлестнул Охломыста ветками.
Охломыст подпрыгнул на месте, попытался оцарапать Богдана, но тот
увернулся.
Началась драка и не понятно было кто в ней победит, пока зеленые ветки не
попали по телу Охломыста.
От этого удара Охломыст закрутился на месте, завертелся волчком. И этот
бешено крутящийся волчок становился все меньше и меньше. А когда кручение
прекратилось, перед Богданом стоял обыкновенный болотный гном, только уши у
него были особенно длинные и лохматые.
На шум борьбы сбежались жители дворца. Увидела княгиня Ольга истинное лицо
Охломыста, махнула рукой.
— Откройте ворота, и выкиньте эту дрянь из Белого города!
Ужом выскользнул из комнаты Охломыст, и умчался из города. Стражники
проследили за ним и вынесли из Железной Башни все золото и драгоценности,
принадлежащие Белому Городу и княгине Ольге.
Тетушка Дудылиха отпаивала Полину березовым соком и специальными травами,
парила в бане, заставлял плавать в ручье. А однажды к дворцу подошли старик
со старухой и долго смотрели на Дудылиху, не отрываясь. Тогда заплакала
тётушка Дуня и кинулась к ним с радостными слезами. Это её родители, не
чаявшие больше никогда увидеть родную дочь, почувствовали, что она вернулась. Праздник был на всю улицу!
Через несколько дней Полине стало лучше, но она пряталась ото всех.
Богдану пришлось выследить принцессу, что бы поговорить.
— Полина, почему ты прячешься? Ведь все позади:
— :Ты не понимаешь? Мне стыдно. Богдан, мне стыдно перед тобой, перед
мамой, пред няней и перед всем Белым Городом. Никогда мне не забыть, что я
была некрасивой, неряшливой, да еще и глупой эгоисткой. Разве такое можно
простить?
— Успокойся, милая. Раскаяние лечит лучше любого лекарства. Богдан прижал
Полину к себе.
— Дурочка. Мы же тебя любим, а когда любишь, можно все простить. Ты для
нас лучше всех. Иди к маме, она ждет тебя.
И Полина побежала по дворцу, крича: <Мама! Мама! Прости меня! Я все, все
поняла.>
В воскресный день весь работящий люд вышел на площадь. Жители пили чай с
медом, ели пироги и яблоки. Дудылиха принесла свои пряники, Полина и Богдан
запускали бумажного воздушного змея.
В дальних болотах злобствовали гномы, Кикеня и Бикеня строили коварные
планы.
Но Белый город теперь знал о той беде, что может прийти не только с
угрозой или оружием, но и со сладкими дурманящими конфетами, если принести
их с черным сердцем.
Радостные колокола перезванивались над Белым городом. Беда ушла.
Авторы: В. Иванов;
Оригинал: Сайт «Россия без наркотиков»;http://www.rwd.ru/rwd_ssi/skazka.shtml
Иванов Владимир Иванович