| Однажды Томми и Анника обнаружили в своем почтовом ящике письмо. «ДЛЯ ТММИ И АНИКИ» — было указано на конверте. И когда они вскрыли конверт, то нашли открытку, на которой было написано: «ТММИ И АНИКА ПУСТЬ ПРИДУТ К ПИППИ НА ПИР В ДЕНЬ РАЖДЕНИЯ ЗАВТРЕ УТРОМ ПОСЛЯ ПАЛУДНЯ. ФОРМА АДЕЖДЫ: КАКУЮ ХОЧЕТЕ«. Томми и Анника так обрадовались, что начали прыгать и танцевать. Они прекрасно поняли, что было написано на открытке, хотя она и была довольно странно составлена. Пиппи было ужасающе трудно писать приглашение. Ведь в тот раз в школе она проучилась так недолго. Но уж немножко-то, во всяком случае, писать она умела. В те времена, когда она плавала по морям, один из матросов на корабле ее папы сидел с ней иногда на корме по вечерам и пытался научить ее читать. К сожалению, Пеппи была не очень усердной ученицей. Совершенно неожиданно она могла сказать: «Нет, Фридольф (так звали того матроса), нет, Фридольф, давай наплюем на все это, влезу-ка я лучше на верхушку мачты и погляжу, какая завтра будет погода». И потому-то ничего удивительного, что у Пеппи было туго с правописанием. Она просидела целую ночь, кропая эту пригласительную открытку. А под утро, когда звезды начали бледнеть над крышей Виллы Вверхтормашками, еле слышно прокралась к вилле Томми и Анники и сунула конверт в их почтовый ящик. Как только Томми с Анникой вернулись домой из школы, они начали прихорашиваться, чтобы пойти в гости. Анника попросила маму завить ей волосы. Мама завила ей локоны и завязала огромный розовый бант. Перед тем как причесаться, Томми, наоборот, намочил волосы водой, чтобы они были более гладкие. Ему не хотелось, чтобы волосы у него вились. Потом Анника захотела надеть на себя свое самое лучшее платье, но тут мама сказала, что не стоит этого делать, так как Анника редко остается чистой и нарядной, когда возвращается домой от Пеппи. Поэтому Аннике пришлось довольствоваться не самым лучшим и нарядным платьем, а платьем чуть похуже. Томми вообще не очень заботился о том, что на нем будет надето, только бы было чистое. Они, ясное дело, купили для Пеппи подарок. Достали деньги из своих копилок, по дороге домой забежали в игрушечный магазин на Стургатан и купили очень красив… да, но что именно они купили, пока остается тайной. И вот теперь подарок этот лежал завернутый в зеленую бумагу, крепко перевязанный множеством веревочек. Когда же Томми и Анника были готовы, Томми взял пакет, и они отправились к Пеппи, сопровождаемые назойливыми мамиными напоминаниями не пачкать одежду. Аннике тоже непременно хотелось немножко понести пакет. Ну а когда они будут вручать подарок, они станут держать его вдвоем. Так и решили. Стоял уже ноябрь, и темнело рано. Когда Томми с Анникой проходили через калитку Виллы Вверхтормашками, то крепко держались за руки, потому что в саду у Пеппи было довольно темно, и старые деревья, которые уже роняли листья, так мрачно шумели. — Шумят по-осеннему, — сказал Томми. Насколько приятнее было видеть все окна Виллы Вверхтормашками ярко освещенными и знать, что идешь туда пировать и праздновать день рождения. Обычно Томми и Анника забегали в дом с черного хода, через кухню, но сегодня они вошли с парадного. Лошади на веранде не было видно. Томми вежливо постучал в дверь. Из кухни послышался угрожающий голос: — Кто бродит там в ночи глухой? Чей голосок так тонок? Ты призрак, что ли? — Нет, открой. Я — маленький мышонок. — Нет, Пеппи, это мы! — закричала Анника. — Открой! И тогда Пеппи открыла дверь. — О, Пеппи, зачем ты заговорила о призраке, я так испугалась! — сказала Анника, совершенно забыв поздравить Пеппи. | |
| Пеппи чистосердечно рассмеялась и отворила дверь в кухню. Ой, как чудесно было очутиться в светлой и теплой кухне! Пир по случаю дня рождения Пеппи решила устроить в кухне, потому что там было уютнее всего. В нижнем этаже виллы было всего две комнаты. В гостиной стояло только одно бюро с откидной доской, а в другой помещалась спальня Пеппи. Зато кухня была большой и просторной, и Пеппи привела там все в порядок и так красиво все устроила. На пол она постелила ковры, а на столе лежала скатерть, которую Пеппи сшила сама. Правда, цветы, которые она вышила на скатерти, выглядели немножко странно, но Пеппи утверждала, что такие и растут в Дальней Индии, поэтому все здесь вышито так, как надо. Занавески были задернуты, а дрова в очаге горели так, что только треск стоял. На дровяном ларе восседал господин Нильссон и, держа в руках две крышки от кастрюль, бил их друг о друга, а в дальнем углу стояла лошадь. Само собой, она тоже была приглашена на праздник. И тут вдруг Томми и Анника вспомнили наконец, что им надо поздравить Пеппи. Томми поклонился, Анника присела, а потом они вручили Пеппи зеленый пакет и сказали: — Имеем честь поздравить тебя с днем рождения! |
|
Пеппи поблагодарила и нетерпеливо разорвала пакет. Там лежала музыкальная шкатулка. Пеппи пришла в дикий восторг. Она гладила Томми, и она гладила Аннику, и она гладила музыкальную шкатулку и оберточную бумагу. Потом она начала крутить ручку, и из шкатулки, со множеством всяческих «плинг» и «плонг», полилась мелодия, которая, видимо, должна была изображать «Ах, мой милый Августин, Августин, Августин..». Пеппи без конца крутила ручку шкатулки и, казалось, позабыла обо всем на свете. Но внезапно она что-то вспомнила. — Милые вы мои, вы-то не получили ваши подарки ко дню рождения! — Да, но ведь это не наш день рождения, — в один голос сказали Томми и Анника. Пеппи удивленно посмотрела на них. — Да, но у меня-то сегодня день рождения, и в таком случае я, наверно, могу тоже подарить вам подарки? А может, в ваших учебниках написано, что этого делать нельзя? Может, это долбица помножения виновата, что так не делают? — Нет, конечно, так иногда делают! — произнес Томми. — Хотя это и не принято. Но я-то, конечно, очень хочу получить подарок. — Я тоже, — поддержала брата Анника. И тогда Пеппи побежала в гостиную и принесла два пакета, лежавшие на бюро. Когда Томми развернул свой пакет, он увидел что-то похожее на маленькую флейту из слоновой кости. А в пакете Анники лежала красивая брошка в виде бабочки. Крылья бабочки были усыпаны алыми, голубыми и изумрудными камешками. Когда все подарки были розданы, настало время идти к столу. Там было полно всяких пряников и булочек. Пряники были ужасно причудливой формы, но Пеппи уверяла, что именно такие пряники едят в Китае. Пиппи разлила в чашки горячий шоколад со взбитыми сливками, и уже пора было садиться за стол. Но тут Томми сказал: — Когда у мамы и папы бывает званый обед, то у всех кавалеров рядом с прибором лежит карточка, на которой написано, какую даму он поведет к столу. Я думаю, нам тоже надо так сделать. — Поднимай паруса! — скомандовала Пеппи. — Хотя для нас это хуже, поскольку я здесь только один кавалер, — нерешительно произнес Томми. — Чушь! — заявила Пеппи. — Может, ты думаешь, что господин Нильссон — фрекен? — Нет, конечно нет, я ведь совсем забыл про господина Нильссона, — ответил Томми. И, сев на дровяной ларь, написал на карточке: «Господин Сеттергрен имеет удовольствие вести к столу фрекен Пеппи Длинныйчулок» — Господин Сеттергрен — это я, — удовлетворенно сказал он и показал Пиппи карточку. А потом написал на новой карточке: «Господин Нильссон имеет удовольствие вести к столу фрекен Сеттергрен». — Да, а ведь лошади тоже надо положить карточку, — решительно заявила Пеппи. — Хотя ей и нельзя сидеть за столом. И тогда Томми под диктовку Пеппи написал на новой карточке: «Лошадь имеет удовольствие стоять в углу и получит угощение — пряники и сахар». Пеппи сунула карточку к морде лошади и сказала: — Прочитай и скажи, что ты обо всем этом думаешь! Поскольку никаких возражений у лошади не было, Томми подал руку Пеппи, и они пошли к столу. Господин же Нильссон не сделал ни малейшей попытки пригласить к столу Аннику, так что Анника поступила весьма решительно: подняла обезьянку и понесла ее к столу. Но господин Нильссон отказался сидеть на стуле и уселся прямо на стол. Не захотел он пить и горячий шоколад со взбитыми сливками, зато когда Пеппи налила ему в чашку воду, он схватил чашку обеими передними лапками и тут же выпил. И Анника, и Томми, и Пеппи без конца жевали пряники, а Анника заявила, что если там, в Китае, такие пряники, то она, когда вырастет, переедет в Китай. | |
|
| Выпив воду, господин Нильссон опрокинул свою чашку, а потом надел ее на голову. Увидев это, Пеппи сделала то же самое, но, поскольку она не выпила весь свой шоколад, тоненькая струйка спустилась ей на лоб и побежала по носу. Тогда Пеппи высунула язык и приостановила дальнейший бег струйки шоколада. — Ничего не должно пропадать! — сказала она. Томми и Анника сначала как следует вылизали свои чашки, а уж потом поставили их на голову. |
| Когда все были сыты и довольны, да и лошадь получила все, что ей хотелось, Пеппи быстрым движением схватила скатерть за все четыре конца и подняла ее в воздух, так что чашки и блюдо с пряниками загремели друг о друга, как в мешке, а весь узел с посудой она запихнула в дровяной ларь. | |
| — Я люблю прибирать немного погодя, — заявила она. А затем настал черед игр. Пеппи предложила поиграть в игру, которая называлась «Не касаться ногой пола». Игра была очень простая. Единственное, что нужно было делать, это передвигаться по всей кухне, ни разу не коснувшись ногой пола. Пеппи прыгала кругом, по всей кухне, не касаясь пола. Да и у Томми с Анникой дела шли совсем неплохо. Начали они с мойки, а если широко расставить ноги, то можно приблизиться и к очагу, с очага перепрыгнуть на дровяной ларь, с ларя, через полку со шляпами, вниз на стол, а оттуда, через два стула, к угловому шкафчику. Между угловым шкафчиком и мойкой расстояние было несколько метров, но, к счастью, там стояла лошадь, и если вскочить на нее со стороны хвоста и съехать вниз с другого конца, с головы, а затем в нужный момент сделать резкий поворот, приземляешься прямо на мойку. Когда они поиграли так некоторое время и платье Анники уже не было чуть похуже самого нарядного, а чуть похуже того, что было самым что ни есть ненарядным, а Томми стал черным, как трубочист, они решили придумать какую-нибудь новую игру. | |
| — А что, если подняться на чердак и поздороваться с привидением? — предложила Пеппи. Анника задохнулась от страха. — У тебя во… во… водятся на чердаке привидения? — спросила она. — Водятся ли там привидения? Целая куча! — заявила Пеппи. — Там, наверху, разные привидения и призраки так кишмя и кишат. Просто ходишь и натыкаешься на них на каждом шагу. Пойдем туда? — О! — воскликнула Анника и с упреком посмотрела на Пеппи. Мама сказала, что никаких привидений и призраков на свете нет, — задорно произнес Томми. — И я так думаю, — сказала Пеппи. — Их нет нигде, кроме как здесь, потому что все, какие только есть на свете, живут у меня на чердаке. И незачем просить их переселиться в другое место. Но они не опасны. Они только щиплют тебя за руки так, что остаются синяки, а еще — воют да играют в кегли своими головами. — И… и… играют в кегли своими головами? — прошептала Анника. — Именно это они и делают, — ответила Пеппи. — Пошли поднимемся наверх и поболтаем с ними. Я здорово играю в кегли. Томми не хотел и виду подать, что боится, да и, по правде говоря, очень хотел бы увидеть призрака. |
|
| Будет что порассказать мальчишкам в школе! И кроме того, он утешался тем, что призраки наверняка не посмеют напасть на Пеппи. Он твердо решил пойти вместе с ней. — . А бедная Анника ни за что не хотела подниматься на чердак, но потом подумала, что вдруг какой-нибудь маленький-премаленький призрак прокрадется к ней вниз, пока она сидит тут одна на кухне. И это решило дело! Лучше быть вместе с Пеппи и Томми среди тысячи призраков, чем здесь, на кухне, одной с самым маленьким-премаленьким призраком-детенышем. | |
| Пеппи подошла к ним в длиннющей ночной рубашке, волочившейся по полу. — О, Пеппи, я чуть не умерла от страха! — сказала Анника. — Ну да! Ночные рубашки не смертельно опасны, — заверила ее Пеппи. — Они кусаются только в целях самозащиты. Пеппи надумала как следует обыскать матросский сундучок. Она поднесла его к окну и откинула крышку, так что скудный свет луны озарил содержимое. Там лежало довольно много старой одежды, которую она просто кинула на пол чердака. Под ней нашли бинокль, несколько старых книг, три пистолета, шпагу и мешок с золотыми монетами. — Тидде-ли-пум и пидде-ли-дей! — сказала довольная Пеппи. — Как интересно! — произнес Томми. |  |
| Пеппи собрала все вещи в папину ночную рубашку, и дети снова спустились вниз, на кухню. Анника была страшно рада уйти с чердака. — Никогда не разрешайте детям брать в руки огнестрельное оружие! — сказала Пеппи, взяв в каждую руку по пистолету. — А иначе легко может случиться несчастье, — заявила она, одновременно нажав на спусковые курки у обоих пистолетов. — Здорово шарахнуло! — констатировала она, взглянув вверх, на потолок. Там, на том самом месте, куда вошли пули, виднелись две дырочки. — Кто знает, — с надеждой сказала она, — может, пули пробили потолок и угодили какому-нибудь из призраков в ноги? В следующий раз они еще подумают, стоит ли им пугать невинных маленьких детей. Потому что если даже призраков и нет на свете, то им, верно, вовсе незачем пугать людей до смерти, чтобы они чокнулись, так я думаю. Хотите, я дам каждому из вас по пистолету? — спросила она. Томми пришел в восторг, да и Анника тоже очень захотела иметь пистолет, только если он не заряжен. — Теперь, если захотим, мы можем сколотить разбойничью шайку, — заявила Пеппи, приставив к глазам бинокль. — Мне кажется, с его помощью я могу почти видеть блох в Южной Америке, — продолжала она. — Если мы сколотим разбойничью шайку, бинокль тоже пригодится. В эту минуту в дверь постучали. Это был папа Томми и Анники, который пришел за своими детьми. Он объявил, что давно уже пора ложиться спать. Томми и Анника торопливо стали благодарить, прощаться с Пеппи и собирать свои вещи — флейту, и брошку, и пистолеты. | |
|
Художник И. Рублев
| Пеппи вышла на веранду проводить гостей и увидела вскоре, как они уходят по садовой дорожке. Обернувшись, они помахали Пеппи рукой. Свет из дома падал на нее. Пеппи стояла на веранде в ночной рубашке своего папы, такой длиннющей, что она волочилась по полу, ее тугие рыжие косички торчали торчком. В одной руке она держала пистолет, в другой шпагу. И отдавала ею честь. Когда Томми и Анника и их папа подошли к калитке, они услыхали, как Пеппи что-то кричит им вслед. Они остановились и прислушались. |
| Деревья шумели, так что они едва могли расслышать ее слова. Но все-таки расслышали. — Когда я вырасту, то стану морской разбойницей! — орала она. — А вы? | |
| <<< назад | |
