Абрамцева

Н. Абрамцева родилась в Москве в семье военного и учительницы русского языка и литературы. Вскоре отец был откомандирован на Украину в маленький городок Белокоровичи, где будущая писательница прожила с родителями два года. По окончании этого срока в семью пришла беда — стал очевиден тяжкий недуг девочки, вскоре приковавший ее к постели (А. страдала сложным, редко встречающимся заболеванием спинного мозга, при котором человек обречен на полную неподвижность и быструю смерть. Тот факт, что писательница прожила 42 года, считается в медицине уникальным и труднообъяснимым — возможно, отгадка его в невероятной насыщенности духовной жизни А.). Родители были вынуждены перебраться ближе к медицинским центрам — так семья оказалась в подмосковном городке ракетчиков Болшево, где прошли детские годы А.
В семье А. отношение к литературе и писательскому труду было всегда исключительно серьезным — отец будущей писательницы в возрасте 33 лет написал первую пьесу, через два года прошел по конкурсу в Литературный институт им. Горького, успешно окончил его, и сегодня является автором ряда идущих на сценах страны пьес, мать помимо преподавания русского языка и литературы, закончила курс психологии, увлекалась деятельностью сценариста научно-популярного кинематографа. Тем не менее первоначально желания писать А. не высказывала: после школы она закончила четырехгодичные курсы испанского и английского языка и собиралась работать переводчиком (в институт поступать она не захотела), но найти интересную работу оказалось сложнее, чем предполагалось вначале. Тогда мать посоветовала писать хоть что-то, «чтобы не утратить навык письменной речи».
К сожалению, первые заметки и наброски писательницы не сохранились, как не сохранились и ее письма-ответы, когда А. попыталась работать в отделе писем «Комсомольской правды». Эти серьезные, сложные письма шли вразрез с традицией «отписок» отдела, а на компромисс А. оказалась не согласна, и сотрудничество прекратилось.
В 1974 г. семья перебралась в Москву. А. в это время активно пыталась лечиться по восточным методикам, занималась йогой, но спустя некоторое время стала очевидной тщетность этих упражнений — так наступил момент глубокой депрессии, едва не приведший к непоправимым последствиям. А через три дня после случившегося родилось первое произведение писательницы — заметка-очерк «Может быть еще не все?». Последовавшие за ним рассказы о кошке Насте и первые сказки никуда вначале не пробовали послать, никому не показывали. Однако постепенно стало понятно, что А. нашла дело своей жизни.
В 1978 г. в г.»Ленинское знамя» была опубликована сказка «Ласточка», и с нее начинается триумфальное шествие сказок А. по страницам печати, на радио, на сценарных площадках страны. С 1980 г. произведения писательницы публикуются регулярно; в 1984 г. она одновременно становится лауреатом премии года ж.»Огонек» и «Советская женщина»; в 1985 г. выходит ее первая книга «Сказка о веселой пчеле», в `1988 — сборник «Что такое зима», в 1989 — сразу три сборника в разных издательствах, в 1990 — сборник «День рождения»; в 1992 — отрывной календарь для женщин со сказками писательницы; переводы ее произведений появляются в Венгрии, Бельгии, Японии; по сказкам делают три мультфильма — один из них — в Германии — и два диафильма. В г. «Вечерняя Москва» рубрику «Бабушка, прочти» переименовывают в «Наташины сказки», и А. надолго становится постоянным автором «Вечерки», а затем — «Сударушки». В 90-ые гг. большую известность получают сценарии А. новогодних сказок-представлений, произведения писательницы обретают широкую международную известность (что явствует из переписки, хранящейся в семейном архиве). В 1995 г. в период большой творческой активности А., интересных планов и начинаний, болезнь во время одного из приступов одержала над писательницей верх…
Творчество А. самобытно и неповторимо мифологизмом мироощущения автора и его остротой — все в сказках писательницы увиденно как бы в первый и, одновременно, последний раз с потрясением прозрения. Для А. характерно удивительное чувство причастности всему сущему — в сказках оживают и обретают язык не только птицы и звери, но и времена года, деревья, окно, мячик, зонтик, заброшенный дом, туман, дождик, серая скука и даже Закон Природы — многие из ее произведений даже начинаются со слов «Жил-был» «ветер», «кактус», «дом», «голубой зонтик. Голубой-голубой» или «окно». Люди, звери, растения и предметы образуют в сказках А. один живой мир, полный взаимопонимания и добрых чувств — в нем дружат сад и дом, рыжая кошка и солнце, щенок и тапочка, и ничто не может помешать радости их общения. Большинство животных в сказках А. имеют имена, и это не случайно. Для автора весь мир, включая Космос, наделен личностными свойствами и требует к себе внимательного и уважительного отношения. Обращает на себя внимание, что в сказках А. мало чудесных персонажей — гном Скрипаленок, кикимора, фея, Струмышка в них редкие гости, зато «вечер — старый колдун с седой бородой», туман, озеро, солнечный луч, тропинка, «косматый, длинноволосый дождь» живут в них активно и насыщенно. Нередко встречаются в сказках А. образы старых, честно отслуживших свое предметов — заброшенный дом и сад, старая вазочка, сахарница: к ним автор относится с особой теплотой и благодарностью, ведь они много сделали для людей, а главное — в них живет душа, потому нельзя их рассматривать с точки зрения утилитарной ценности и значимости: «Пожалуйста, никогда не выбрасывайте старые сахарницы. Если у вас появился новый сервиз, старую сахарницу хорошенько вымойте, высушите и поставьте на самую дальнюю полку буфета… В старых сахарницах любят жить Струмышки. А Струмышки… больше всего на свете любят устраивать людям приятные неожиданности».
Один из любимых сюжетов А. — встреча героев, которая что-то изменяет в каждом из них. Так в сказке «Лужица» сталкиваются воробей, задумавшийся над загадкой природы, и «тощий, облезлый, бродячий кот». Увлеченный воробей и не думает спасаться, ставя кота этим в тупик: — «Съем ведь, — как-то нерешительно сказал он» и заинтересовался в свою очередь, что это рассматривает воробей? Воробей объясняет и улетает, а кот, забыв о голоде, остается у лужи, думая: «Упала снежинка на асфальт — лежит, сверкает. Упала в лужу — исчезла. Почему же так?» Внешне — непритязательная, шутливая сказка «о животных», на деле же — лирико-философское повествование о том, что поэзия и тайна могут объединять даже злейших врагов, о способности одного существа передать другому эстафету красоты и добра, творческого отношения к жизни. Пафос открытия красоты мира, важности быть кому-то нужным, тайны взаимопонимания и др. — ведущий в творчестве сказочницы.
Аналогичным образом построены многие из сказок А.: простые сюжеты, нередко организованные кольцевой композицией, и глубокий смысл, открывающийся за ними. Философская и психологическая насыщенность сказок А. — среди важнейших свойств, делающих их популярными у читателей разных возрастов и национальной культуры. Ведущая авторская интонация — доверительный разговор с читателем любого возраста, при этом мудрость рассказчика не мешает увлекательности, а фантазия и приключенческое начало не препятствуют глубине осмысления, — в сказках А. непосредственность восприятия органично соединяется с глубиной осознания, продуманностью и прочувствованостью мыслей о жизни, о людях, о себе.
Сказки Абрамцевой органично, естественно педагогичны и нравственны; в них никогда не декларируется мораль, тем не менее все они — об умении жить друг рядом с другом, о доброте, терпимости, благородстве и милосердии. Ссорятся в сказке «Одно остается — ждать…» Осень с Зимой, сражаются — «а может ли быть кто-то сильнее?» Уходят обе, обиженные друг на друга, оставив за собой в безвременье «дождь холодный, деревья с голыми, гнущимися от ветра ветками, лужи, по которым уже не плавают лодочки-листочки. Серое все, серое» — ни разноцветья Осени, ни сверкающей белизны Зимы — «Что же вы наделали, Осень и Зима? Что же вы наделали, Зима и Осень?» При этом А. не любит, когда мораль приобретает характер очевидного — нередко ее сказки имеют «открытый конец» (домыслить который передоверяется читателю), иногда мораль находится на перефирии и почти не ощутима, случается, что сказка носит характер эссе, неспешного размышления без выраженной доминанты.
Далеко не все сказки А. — веселые, многие из них — грустные, отмеченные эмоциональной неоднозначностью, придающей им особое очарование. Оригинальные по форме и содержанию, они тем не менее неуловимо напоминают по духу андерсеновские — любимые сказки писательницы, и образуют столь же целостный самобытный ментально-эмоциональный художественный мир.