Жил в роду Заксоров один парень, по имени Чунгу. Парень как парень, все как у людей: два уха, два глаза, один нос, две ноги, две руки, одна голова. Только говорили про Чунгу, что в голове у него совсем пусто. Мало работал, много ел Чунгу. Мало думал, всему верил парень Чунгу. Так и жил. Ел, спал, на берегу сидел, в голове чесал, никуда не ходил.
Пробовал отец приучить сына к охоте. Собирался с собой в тайгу взять.
Одели Чунгу во весь охотничий наряд. Унты надели сохатиные с шелковой вышивкой. Наколенники натянули расшитые. Штаны из лучшей ровдуги. Ха-
лат белый, оленьей шерстью шитый. Подпоясали Чунгу поясом из утиных головок. Повязку, шитую шелками, на голову надели да шапочку из шкурок кабарги с беличьим хвостиком. В руки копье дали с насечками. Сбоку лук со стрелами повесили, да пояс — два ножа: один кривой, другой прямой.
Красивый парень стал Чунгу.
Понравился ему наряд. Стоит Чунгу, по халату себя рукой похлопывает. Хохочет от радости.
Говорит ему отец:
— Довольно, Чунгу. Пойдем.
Замотал Чунгу головой: не хочется ему ходить, радость свою портить. Опять говорит ему отец:
— Красота — не в наряде мужчины, а на конце его копья! Пойдем, сын!
А Чунгу не слушает. Радуется сам себе. Плясать пустился. Топчется на месте, сам себя- по штанам да по халату похлопывает. Стрелы уронил, копье во все стороны тычется: того и гляди кого-нибудь изувечит.
Рассердился тут отец. Стукнул сына по голове. Загудела голова у Чунгу, как медный котел. Перепугался отец.
— Ой-я-ха! — говорит. — У сына-то моего голова, верно, пустая… Плохое это дело получается! Что делать буду?..
Не взял он с собой сына на охоту. С пустой головой много ли зверя добудешь!
Сел Чунгу на бережку. Занятие себе нашел: в воду смотрится, своим нарядом любуется да по голове постукивает. Шум на всю деревню поднял.
Сбежались нани отовсюду — думали, кто-то на музыкальных бревнах не вовремя игру затеял. Глядят — а это Чунгу свою пустую голову лупит! Посмеялись, разошлись.
Так и шло дело.
Отец Чунгу то на охоту в тайгу уходит, то рыбу на Амуре ловит.
Мать рыбу солит, шкурки выделывает, пищу готовит, сына да мужа кормит.
А Чунгу ни к чему не пригоден. Все сидит на берегу, голову чешет.
Я не знаю сколько времени так прошло. Стали у стариков силы слабеть. Мать от работы уставать стала. Трудно ей одной все делать…
Говорит она старику:
— Одна не могу я больше работать… Покурили, покурили отец с матерью, подумали. Говорит отец:
— Надо Чунгу женить. Будет тебе помощница.
— Как можно Чунгу женить? — спрашивает мать. — У него голова пустая. Кто за него свою дочь отдаст?
— Хороший выкуп будет — отдадут, — отвечает отец.
Стали старик со старухой тори — выкуп — собирать.
Медный котел большой взяли, саблю заморскую, три халата шелковых да три меховых, зеркало медное, двенадцать пар сережек, копье с серебряной насечкой, три куска материи шелковой, кольчугу с далеких островов — из бамбука, с медными застежками, тетиву в рост охотника собрали да лук боевой с костяной отделкой. Богатый выкуп собрали!..
Только в этой деревне никто замуж за Чунгу нейдет.
А в соседней деревне жила одна старушка с дочкой. Очень бедная была старушка. Дочь ее звали Анга. Никакого приданого не было у Анги, кроме упряжки собак. Так бедно жили старушка с дочкой, что в доме у них не было даже одеял.
Вот посватали Ангу. Поплакала Анга, но делать нечего — согласилась. Подумала, что теперь матери легче жить станет.
Выколотила Анга трубку у порога, чтобы огонь из родительского дома не унести, чтобы счастье из него не унести с собой. Ступила ногой на свой котел. Со
своего котла ступила на котел жениха, что за порогом поставили, как того обычай, требовал, и увез Чунгу Ангу в свой дом.
Приехали они в дом Чунгу. Сел парень на нары. Мяса наелся. Хвастаться стал:
— Знаешь, жена, какой я парень! Другого такого парня нигде нет! Знаешь, какая у меня голова! Такой головы ни у кого больше нет!
По голове себя Чунгу стукнул. Загудела голова, как сухая лиственница в ветреный день.
Испугалась Анга: «Ой, совсем у мужа голова пустая! Как жить с таким буду?» И заплакала Анга.
Не понимает Чунгу, чего жена плачет. Сидит, молчит. Потом заснул.
Смотрит на него Анга. Лицо у парня хорошее, как у всех людей: два глаза, два уха, один нос… Рассердилась Анга: как это может быть, чтобы у человека с пустой головой было лицо хорошее, как у всех людей! Рассердилась и решила: «Пусть у тебя будет нехорошее лицо, чтобы видом своим ты людей не обманывал!»
Красную глину с очага взяла. Черную сажу с очага взяла. Растворила глину и сажу. Стало у нее две краски: черная да красная.
Разрисовала Анга лицо Чунгу красными да черными разводами. Так разрисовала, что даже сама испугалась.
…Спал, спал Чунгу, наконец проснулся. Пить захотел. Взял чумаш’ку с водой, стал пить. Посмотрел по привычке в воду. А в воде отражение его видно. Не узнал себя Чунгу. Спрашивает:
— Эй, ты кто такой? Тебе что в моей чумашке надо?
Вокруг осмотрелся — все знакомое: его очаг, его дом, его жена на нарах сидит. А лицо не его. Позвал Чунгу:
— Анга, иди сюда! Кто-то в чумашку забрался. Рожа какая-то…
Анга спрашивает:
Кто меня зовет?
— Это я тебя зову, — говорит Чунгу. — Это я, Чунгу, твой муж.
Покачала головой Анга:
— Разве ты Чунгу? У моего мужа лицо хорошее, а у тебя какая-то страшная рожа!
— Это верно, — говорит Чунгу, — у меня лицо красивое, я парень красивый, это я сам видал…
Подумал, подумал Чунгу, говорит:
— Вот какое плохое дело вышло! Потерял я, видно, где-то свое лицо. Пойду поищу.
Поднялся Чунгу с нар. Вышел из дому. Идет по дороге, под ноги смотрит. По голове стукнул — гудит… Обрадовался Чунгу:
— Это я! — говорит. В воду глянул — опечалился: чужое лицо. — Нет, — говорит, — не я это.
Идет Чунгу, на людей натыкается. Спрашивает всех:
— Вы Чунгу не видали ли? Смеются люди над ним.
— Нет, не видали, — говорят. Чешет в голове Чунгу.
— Видно, — говорит, — в этой деревне Чунгу нет. Пойду дальше.
И пошел Чунгу сам себя искать. Ушел из деревни и не вернулся. До сих пор найти себя не может. И никто не пожалел о нем.
От лентяя да дурака какая людям польза?
|
|