У одного царя был сын. Царь был старый, поэтому решил он сына женить и отдать ему царствование. Так и сделал. Сын женился, и стал царствовать.
Царский дворец стоял у моря, и молодой царь с женой любили на лодке по морю прогуливаться. Но однажды пошла царица к морю без мужа, со служанками, и сели они в лодку втроем. Служанки взяли весла, управляют и едут. Вдруг, когда немного отъехали от берега, лодка перевернулась, и служанки утонули. Царица превратилась в утку и полетела над морем.
Эту лодку волшебница перевернула, а сама превратилась в царицу, пришла к царю и говорит:
— Несчастье какое случилось! Перевернулась лодка в море, так я выплыла, а служанки утонули.
Вот и живет царь с ней, как с настоящей женой жил, — он и не догадывается, кто она такая. А куда царь не едет, его настоящая жена уткой становится и летит за ним.
Однажды едет он широкой дорогой, а она заранее прилетела, спустилась, превратилась опять женщиной и родила двух сыновей. Положила им по голубиному яичку каждому под правое плечо и сказала:
— Ешьте, дети мои — но не заедайте, спите — но не засыпайте, пейте — но не запивайте!
Укрыла их одеялом и положила на дороге.
Доезжает царь, смотрит: что-то лежит на дороге, одеялом обернуто. Подъехал ближе и встал, потому что лошади дальше не идут.
— Пойди, — говорит царь кучеру, — посмотри, что там такое?
Вскочил кучер, побежал, посмотрел, прибегает и докладывает:
— Это двое детей маленьких, только что родившихся.
Царь сам подошел, посмотрел на них и говорит:
— Берите их в коляску.
Вернулся домой, позвал священника, и окрестил тех детей и дал им обоим имя Васильки.
Растут они не по часам, а по минутам. За один месяц они стали ходить, стали и говорить. На второй — стали уже и грамоте учиться. И красивые такие детки, что нельзя на них и насмотреться. Но его жена, ненастоящая царица, люто возненавидела их.
Как-то отлучился царь из дома на трое суток в какой-то город большой. Взяла она тех детей и отравила. Нарядила их красиво и положила обоих на стол.
Приезжает царь домой, доносят ему, что те дети, которых нашли на дороге, Васильки, умерли. Входит царь в комнату и видит, что дети лежат на столе мертвые. Взялся он за голову, заплакал.
— Почему они умерли? Если бы один, а то оба вместе?
Женщина говорит:
— Разве я виновата? Они, как попили, заболели немного и умерли вместе.
Сделали гроб, позолотили его изнутри и сверху, внесли в церковь, а на следующий день, чтобы похоронить на кладбище, позвали священника.
Просится дьяк:
— Позвольте, ваше царское величество, переночевать возле этих детей. Буду я псалтырь над ними всю ночь читать.
— Читай, брат, — позволяет царь.
Ну, и ночует дед в церкви, читает.
Вдруг среди ночи прибегает к нему поп и говорит:
— Что ты здесь читаешь? Пойдем, у меня для тебя другая работа есть!
Он не слушает, читает. Поп ушел. Потом прибегает дьячок по приказу попа из церкви. И он одно делает — читает!
Потом бегут три жандарма с саблями:
— Почему ты не слушаешь? Сейчас же беги к попу, потому что голову с тебя снимем!
А он все равно читает, никуда не смотрит.
Не стало вдруг этого ничего. Форточка вверху в церкви звякнула, и спускается уточка на землю. Спустилась, стала женщиной и начала плакать над детьми своими.
Плачет и говорит:
— Дорогие детки мои. Я же вам яички дала. Я же вам говорила: ешьте, ешьте, дети мои — не заедайте, спите — не засыпайте, пейте — не запивайте! А вы заели, запили и уснули! Если бы вас, дети, не хоронили еще одну ночь, то я бы вас, дети, оживила.
Дьяк все это слышит. А она когда плачет, то золото с глаз, как слезы, капает, а когда говорит, то серебро изо рта мелкое сыпется. Вновь превратилась она в уточку и в ту же форточку и вылетела.
Когда рассвело, приходит тот дьяк, что читал, к царю и говорит:
— Позвольте, царь мой, сказать.
— Говори — позволил царь.
— Эти дети пусть еще ночь в церкви постоят.
— Ну, ладно. Держи тысячу рублей и иди.
Он взял, пошел домой, выпил чаю и лег спать.
Выспался, взял Псалтырь и пошел опять в церковь. Вошел в церковь, очертил себя кругом и сделал кресты вокруг того круга, а сам посередине стал и начал читать: потому что знает, что будет. Читал и читал до самой глубокой ночи.
Когда посреди ночи появляется полный полк солдат и кричат на него, а круга перейти не могут:
— Вон из нашего города!
Он все равно читает. Гнали, гнали, пиками, саблями махали — ничего ему не могут сделать. Исчезло это — появились змеи огненные, кричат:
— Беги! Церковь горит!
А она будто действительно горит — огонь так и пылает. А он все читает.
Исчезли эти змеи, появляются черти:
— Беги, дьяк, а то сейчас пол в ад провалится!
Но он не слушает никого, все читает.
Когда вдруг исчезло это все, и появляется уточка. Влетает в ту же форточку, спускается, плачет и спрашивает:
— Я вам живительной воды принесла.
Подняла головку, влила раз, два. Нет, не ожили дети.
— Какая жалость. Я так спешила, что не из того колодца воды схватила!
Расстроилась она и вылетела через ту самую форточку.
Дьяк взял тогда платок, положил серебро и золото, которое уточка наплакала. Золото — в один край платка, а серебро — во второй.
Идет он к царю и докладывает:
— Позвольте, ваше величество, сказать?
— Говори — царь говорит.
— Детки пусть еще ночь в церкви переночуют.
— Ну, ладно. Держи тысячу рублей и иди. Если они оживут, я тебя награжу еще и не так.
Поклонился дьяк, взял деньги и пошел домой. Дождался третьей ночи и пошел в церковь. Круг мелом сделал и в кругу стал и читает. Наступила глубокая ночь. Прибегают жандармы с саблями, с пиками и кричат:
— Вон из церкви!
А дьяк одно делает — читает.
Гнали его, гнали, но не выгнали. Они и исчезли. Появились тогда черти.
— Беги, — кричат. — Беги, потому что это все в ад провалится!
Он себе одно делает — читает. Они его и огнем засыпали — церковь так и горит, и на него самого пламя сыпали, а он одно делает — читает.
Гнали, гнали — не выгнали. И исчезли черти — неизвестно куда делись.
И вновь прилетает утка к тому окну, где форточка выбита. Влетела, стала женщиной и начала плакать.
— Теперь, — говорит, — я, дорогие мои сыночки, правильной воды достала!
Подняла головку одному, потом другому, налила воды в рот — они и ожили.
— Смотрите же, дети мои, теперь, когда вы живы, яички уже не заедайте, пейте — но не запивайте и спите — но не засыпайте. И пусть вам Бог помогает, а ухожу.
Приказала она так и ушла, и когда сказала: «Прощайте», дьяк схватил ее за ноги. Она стала вырываться, но он крепко держал.
Когда петухи запели, она и говорит:
— Теперь пусти, уже прошло время, я бежать не буду.
А он не верит и все вокруг нее сидит.
Проснулся царь, в двенадцать часов попил чаю и спрашивает:
— Не было ли дьяка?
Говорят:
— Не было.
Царь послал какого-то посланника, чтобы спросить, где дьяк делся. Посланный пошел к дьяку домой, а там говорят, что не было его еще из церкви. Он — в церковь и, наконец, находит его.
Дьяк и говорит так посланнику:
— Иди и скажи царю, что его дети ожили и жена его первая здесь с ними.
Посланник вернулся к царю. Говорит ему, что дети живы и жена первая около них. У царя шевелюра вверх поднялась:
— Как же жена? Когда жена моя рядом со мной?
— Я не знаю, — говорит посланник, — так мне дьяк сказал.
— Сейчас же запрягай в коляску лошадей!
Сел и поехал. Доехал, вскакивает в церковь — а там и дети, и царица. Узнали они один другого, поцеловались.
Он и спрашивает:
— Что же это такое?
Она и говорит:
— Это все волшебница сделала, с которой ты жил. Она служанок утопила и меня хотела тоже утопить, но я превратилась в уточку и улетела, а она думала, что всех нас потопила.
Сели в коляску, детей взяли, и поехали домой.
Приехали во дворец, а волшебница, как их увидела, яд приняла и сразу лопнула.
Царь приказал:
— Уберите ее, выройте яму на распутье и похороните.
И начал он снова жить с настоящей царицей и детьми. А детишки хорошие, Васильки оба.
Живут, хлеб жуют, сапогом добро возят.