— Да что ты, дедушка, смеешься, я тебе правду говорю!
— Вот и я говорю, Алешка – дурачок, умишко с пятачок!
И тут поняли все дружинники!
Неспроста полянка эта дивная, неспроста зверье такое прыткое и не случайно голоса небесные! Дед-то необычный оказался! Как он имя Алешкино мог узнать? Как в этой чаще оказался? То-то! Это и был искомый колдун!
Обрадовались искатели, столько дней комаров кормили, руки-ноги калечили и брюхо голодом морили, а не зря! Откопали-таки колдуна!
Поклонились они в ноги старичку и стали хором рассказывать, что за беда у них стряслась и чего им от волшебника надобно. А Сивошка уселся на пенек и говорит:
— Не галдите, как вороны! Знаю я, ребята, про бедствие ваше, а вот вы-то не знаете, что пока вы здесь за зайцами моими охотитесь, напали кирзуны на Опорск-град! И битва там идет смертная!
Опечалились дружинники, вздыхали горестно, слезу у коих выбило, а Сивошка дальше рассказывал:
— Борща вашего не лекарство испортило, а колдовство знатного кирзунского мага. Волшебная тряпица истощила силы богатырские и если не разрушить колдовство это до новой луны девятого кирзунского месяца, умрет воевода, а народ русский проиграет в войне!
— А скоро ли этот месяц настанет, дедушка? – спрашивают дружинники у колдуна.
— А это, братцы, считать надо, а я эту науку давно позабыл. Вот, Алешка, разве что сможет?
— Рассказывай, дедушка, не томи.
Уселся дедушка поудобней, брови сдвинул и начал серьезно:
— Ну, слушай, брат Алешка: шла по крыше кошка, а за ней котятки, мохнатые ребятки, а котяток семеро и хвостиков семеро, да у каждой кошки по четыре ножки, а сколь всего на всех у котиков у тех?
Стали тут дружинники пальцы загибать, слагать да вычитать, да отгадку искать. Только и слышно было:
— Восемь… али десять?
— Да не дури, семь котов-то!
— А чего у них лапы с хвостами вместе?
А Сивошка со смеху с пенька скатился, лежит на травке и ножками дрыгает. Того и гляди, уморится от веселья!
Крикнул Алешка мужикам:
— Хватит дурака валять! Срам-то какой, перед людьми стыдно! Простую задачку решить не можете! Сорок ответ, сорок!
А старичок кое-как поднялся, слезу смешливую утирает и хихикает, остановиться не может от озорства:
— Ай, хоть и глуп Алешка, а умишка есть немножко!
Успокоил Алешка своих товарищей-искателей и говорит:
— Выходит, сорок дней от колдовства до новой луны оставалось? Да в походе мы десять! Да на обратный путь десять, получится двадцать дней до смерти Борщевой? Управимся, дедушка?
— Молодец, Алешка, счетовод ты знатный, да только главного не спросил у меня.
— Это чего же?
— Садись, ребята, и слушайте далее.… Колдовство над воеводой учинил Главный Колдун Марусса Девятиглазого, который и имени-то человеческого не имеет. Во-от. У него имён, как в мешке зерён и никто не знает, как его кличут. Во-от. Служит он теперь Маруссу, служил у отца его и у деда, и лет ему не счесть. Во-от.
— Да хватит тебе воткать! И так тошно! – это Алешка осерчал, разгневался. Переживает парень сильно.
А Сивошка икнул, да продолжал:
— Очень это злой колдун и умелый, ему слонов в букашки, что дерябнуть бражки, превратит и даже не моргнет. А у Марусса самого Пояс Звездный защитный, да десять Черных Всадников, это тоже, брат, не шутка! А ты говоришь двадцать дней! А сам и слова «пожалуйста» мне не сказал, только кричишь на старших!
Взмолился тут Алешка, ошибку свою осознав:
— Прости меня, дедушка Сивоша! прости невежливого! Я-то все о Борще Ивановиче думаю! Помоги нам, добрый дедушка, вызволи народ опорский из беды! Пожалуйста!
И дружинники остальные стали просить Сивошку да умалять, чтоб отвел от города лихо, чтоб помог волшебством своим воеводу исцелить.
— Да помочь-то мне не трудно, ведь не зря я на полянку свою вас вывел. Люди Опорские мне зла отродясь не делали, а Колдуна кирзунского давно проучить надобно. С утра завтрашнего буду я готовить порошки волшебные, чтобы лихое горе одолеть, и уйдет на это десять дней! И на дорогу десять дней, вот и считайте, солдатушки, сколько у нас останется! Главное, чтобы горожане в битвах держались и не сдавались. А пока, садитесь за ужин, да отдыхайте, только зверушек моих больше не трогайте!
Обернулись дружинники, а на полянке столы накрытые, и от яств те столы ломятся! И пироги и булки, и сыры и закуски, и напитки разные в кувшинах, вот где радость изголодавшимся животам!
Поужинали воины знатно и на мягкую травушку спать улеглись, а дед Сивошка пошушукался немного с белками и растаял.
Утром вышло солнышко, пригрело полянку, травы головы подняли, цветы бутонами разулыбались, а зверята проказливые затеяли свою обычную чехарду. Проснулись и дружинники поискового отряда.
А волшебник Сивошка уже вьется промеж них:
— С утречком вас, ребята! Как спалось? Невест на новом месте не привиделось ли? А может, еще понежитесь с утреца-то?
Вставали воины с травы шелковой, благодарили дедушку, что сон был крепок, а постели мягкими.
А Сивошка и рад стараться:
— А вот водицы хрустальной испейте со сна! Да молочка свежего! А вот пирогов горячих отведайте! А вот и рубашки чистые есть!
Удивлялись поисковики – каков дед умелый! И постели нежные и комары не кусали, и кушанья разные приготовлены и питья всякого вдоволь! Да еще и одежды новые расшитые на ветках развешены, и обувка под ней поставлена. Вот что значит, сила магическая!
А дед не унимается:
— Купайтесь, ребятки, в ручейке-то, ручеек мой сказочный, всю усталость смоет да раны подлечит!
Мылись дружинники в ручье, купались-фыркали и выходили из воды, как заново родившись. Надевали новые рубахи белые, мягкие, скрипели сапогами алыми юфтевыми, подпоясывались ремнями кожаными крепкими.
Всем угодил дед колдун Сивошка, никого не обидел, и всем все в пору пришлось. А сам все бегает вокруг них, суетится, да прибаутками-шутками своими сыплет.
После чистого мытья, после вкусного питья уселись дружинники на травку и давай старичка доброго спрашивать, когда же готовиться к обратному пути будем? Мол, полдня сегодня уже потеряли, только ели-пили да прихорашивались.
А дед хитрый, прищурился и говорит:
— Ой, полдня?
— Да, полдня, солнце-то уже вона где!
— Ой, ребятушки, а я-то мыслил, старый пень, что в начале только день!
Говорит ему тогда Алешка:
— Давай, дедушка, теперь без волокиты, готовь свой инструмент волшебный и нам работы какой дай, чтобы мы десять дней тут балды не гоняли!
Опять тут захохотал Сивошка:
— Ай, какой ты, Алешка славный да забавный! Ха-ха-ха! Да я б тебе работы дал, но ты всю ее проспал! Хи-хи-хи! Твоя работа – храп да зевота! Хе-хе-хе!
Да что ты будешь с этим стариком делать! Одними загадками сыпет! Не понять его обычному человеку. Взяли Алешку сомнения, обернулся он на товарищей своих, плечами пожал и спрашивает колдуна:
— Не мудри, дед Сивоша, скажи как есть, мы что же, все это время проспали?
А тот покатывается по траве и за живот держится:
— Ой-ой, лопну от потехи! А неужель ты не выспался? Али твердо боку было?
Опять одурачил Сивошка дружинников, проспали-то они одну ночь, а прошло десять! За это время колдун все необходимые приготовления совершил, жидкости волшебные против чародейства кирзунского произвел и всю свою науку магическую на помощь народу русскому призвал. Вот какой дед-озорник!
Пока дружинники затылки свои в ладошках мяли да соображали, а озорник уж с узелком стоит на полянке и зовет храбрецов:
— Эй, ребятушки! Не пора ли в путь? Или пироги понравились?
Собрались дружинники по-военному, за мгновенье считанное, и выстроились за стариком. Похихикал еще немного колдун и стал вдруг серьезным. Лицо строгое изобразил и начал речь говорить:
— Эх, ребятушки, путь нам предстоит нелегкий, и всякое случается, а дорога тогда торится, когда в товарищах дело спорится! Помните это!
Потом повернулся к зайчатам и бельчатам и наказал им:
— Я вот по делам схожу и скоро вернусь, а вы без меня не балуйте, жилище мое стерегите и по клумбам не топайте, а я вам из Опорска стеклышек цветных принесу для забавы! – и обернулся к дружинникам. – Ну, в путь, солдатушки бравые на дело правое!
А идти-то некуда! Ни тропинки, ни просеки, ни просвета между деревьями! Только листва густая, да кусты с шипами. Замялись поисковики, захмыкали и на Алешку косятся, кто там познанием хвастался?
Но тут скомандовал Сивошка деревьям, чтобы дали дорогу. И, опять чудо! – заскрипели исполины столетние, расступились стволы их шершавые, подогнулись кусты колючие и открылась пред взорами смельчаков тропа. Не широкая, не узкая, не темная, не светлая, а для движения достаточная.
Сказал тогда один дружинник:
— Ну, с богом, ребята!
И отправились они в Опорск с надеждою и верою, а ноги их сами понесли.
А тем временем в Опорске-городе совсем худо стало жителям.
Решили кирзуны Опорск измором взять. Войско кирзунское осадило город со всех четырех сторон и ни войти в него и не выйти. Стали враги под стенами крепостными основательно, расположились надолго. И все входы-выходы, и все стежки-тропки тайные под надзором мерзких кирзунов, откуда ни выглянет русский человек – везде кирзунские стрелы торчат, копья щетинятся да клинки кривые блестят.
А народ Опорский на стенах дежурит денно и нощно, и уж столько атак отбили горожане, столько кирзунов изничтожили, что в
честь каждого жителя можно храм строить. Да и сам Опорск немало жителей своих оставил на поле брани. И бились наравне с дружинниками и ремесленные люди и торговые, и купцы с дворниками, и повара с земледельцами, и возрасту всякого. Изо дня в день выходили люди на службу ратную. А бабы да ребятишки им стрелы точили и харчи носили, и никто отдыха не просил, не жаловался.
А запасы городские истощались, хоть и богат был город магазинами да складами, да попробуй, выдюжи осаду многодневную! Все огороды да сады кирзунами захвачены, из ворот городских не выйти, и едва сводили концы с концами отбивающиеся на воде и хлебе. Но не таков русский человек, чтоб от нужды руки опускать. Дрались храбро и врагу не сдавались, за кусок мяса никто не продался. Все терпели!
Не боролись на стенах лишь два человека – воевода Борщ Иванович да жена его несчастная красавица Ксения.
Лежал Борщ в горнице своей бездвижно, а Ксения над ним убивалась. Заходил часто к ним купец Соловец, о битве рассказывал и спрашивал, не нужно ли чего. А что нужно человеку, когда смерть на пороге топчется, выжидает, гнусная? Эх, горе! Совсем исхудал купец, но сила еще в руках осталась, и крушил он врагов на стенах днем, а по ночам дозоры проверял и не спал вовсе.
Выходил как раз Соловец из избы Воеводиной и подбежал к нему посыльный со стен, доложил:
— Совсем худо становится нам, Соловец Емельянович! У кирзунов проклятых оружия много всякого, стрел да дротиков, подлые, не жалеют! А у наших-то ребят по десятку в колчанах осталось! Пропадаем!
— Не хнычь, – отвечает Соловец – подумаем, изловчимся. Дай время и совет собери, старшин да сотников позови.
Быстро совет собрался, вышел Соловец с предложением:
— Братья мои, жители Опорска славного, вот что я думаю! Надо бы нам мостовые с площадями по камню разобрать и в орудиях метательных использовать, а после войны отстроимся! А еще изгороди в ход пойдут!
Зашумели сотники одобрительно, сами выкрикивают:
— Жестянки все плавить на наконечники! Нечего кастрюль жалеть, варить-то нечего!
— И горшки колоть на острые части, к древкам прилаживать!
— Маслами стены полить, чтоб склизко было кирзунам окаянным!
А Соловец все в уме примечает, да приговаривает:
— Давай, родные, еще думайте, кумекайте, какую еще хитрость изобрести.
Встал тут один войсковой старшина и предложил такую задумку.
Взять у самых ворот южных, внутри города, да выкопать огромную яму, глубиною в три роста человеческих. На дно набросать
ежей из кольев да прутьев, а верх ямы веревками перетянуть и щепой заложить. Поверх щепы насыпать земли немного и заровнять так, будто и не было здесь никакой ямы. Выйдет просторная и смертельная ловушка. Затем со стен кирзунам крикнуть, что, мол, сил нет осаду сдерживать, и пустить кирзунов в ворота. А как только войско их войдет, ворота захлопнуть и веревки поддерживающие срезать, и все, кто попадется, рухнут в бездну и кольями покалечатся!
— А кто останется, тех со стен из луков перебьем да камнями закидаем. – Так закончил свою речь старшина.
Дельно придумано, толково! План был хорош и совет его утвердил.
Разделил Соловец людей тут же на команды. Тем жестянки на наконечники плавить, этим масла кипятить, тем столы да лавки на колья расщеплять, этим западню готовить. Снарядил народ мостовые разбирать, орудия метательные мастерить, а сам пошел на стены руководить обороной.